Пришел Клифтон, чтобы сообщить, что место обнаружения машины было отмечено, а ее саму перегнали в гараж гостиницы.
— Ничего особенного в ней не нашли. Инспектор Дисс сейчас этим занимается, но сомневаюсь, что это нам сильно поможет. Просто старая развалюха.
Снаружи раздались шаги, и появился инспектор Дисс. В одной руке он нес потрепанный фибровый чемодан, а в другой — костюм.
— Здравствуйте, сэр. Мы нашли этот чемодан в багажнике машины Лейна. Машину легко определили по содержимому чемодана. Думаю, вам стоит взглянуть на него. Я еще на всякий случай захватил и костюм, в который он был одет.
Он заметил Марту Гомм.
— Добрый вечер, мисс Гомм. Дождь прекратился. Надеюсь, вы рады это слышать.
Это и объяснило установившуюся тишину, внезапное отсутствие чего-то уже привычного.
— Можем взглянуть на содержимое чемодана? Лейн не оставлял его вам, мисс Гомм?
— Нет, обычно он брал его с собой. Он всегда стремился иметь чистое белье и брал с собой грязное домой для стирки.
Когда они доставали содержимое чемодана, Марта Гомм стояла рядом с Литтлджоном.
— Здесь его письменный прибор и дневник.
Дешевый кожаный письменный прибор с бумагой для заметок, несколько открыток с почтовым штампом, бланки заказов «Оппенгеймер и компания», на которых он, вероятно, выписывал фальшивые заказы, чтобы показать жене. Дешевая записная книжка, в которой только график ярмарок, в которых Лейн планировал принять участие. Все они должны были пройти южнее линии средний Уэльс — Уош: Лейн старательно обходил родной город. Ни имен, ни адресов. Лейн проявлял максимальную осмотрительность, чтобы семья ничего не узнала о его двойной жизни.
Снаружи поднялся ветер и погнал волны по главной дороге. Было пять часов.
— Может вам лучше пойти домой и поспать, мисс Гомм?
— Если я вам больше не нужна.
— Я встречусь с вами завтра.
— Доброй ночи.
Она вышла, и полицейские слышали хлюпанье воды под ногами, но потом и оно стихло.
Снаружи еще были люди, пробиравшиеся то тут, то там. Периодически, разбрызгивая воду, проезжала машина. Вероятно, после прекращения дождя наводнение быстро спадет, и если дождь не возобновится, начнутся работы по уборке грязи и мусора. В задней комнате еще одна группа рабочих пила чай. Похоже, семья Клифтона устроилась на ночь, и он поспешил к пожарным и констеблям, которым требовались одеяла.
Что дальше? Это был странный случай. Убит человек. Маленький безобидный тип без видимых врагов. Тело сброшено в реку, и у них нет зацепок. Все следы преступления смыты наводнением.
Из кармана дождевика Дисс вынул небольшой блокнот с обложкой из искусственной кожи.
— Я достал это из пиджака Лейна, когда мы хотели его высушить. Здесь банковские документы, сложенные в какое-то подобие бумажника. Их надо было сушить постранично, поскольку вода добралась до них.
Документы были повреждены водой, но легко читаемы и покрывали период в пять лет, предположительно, с того момента, как Лейн начал новую жизнь. На выписках по счету было указано название банка в Хасбендс Босворт, Лейстершир. Вероятно, именно там Лейн впервые принял участие в ярмарке.
В конце первого года баланс счета был небольшим, но затем начал приятно расти. Текущий баланс составлял две тысячи фунтов, собравшихся из еженедельных перечислений через различные банки на дороге Лейна от ярмарки к ярмарке. «в Абчестере», «в Хелстоне», «в Ланцестоне» и т. д.
Была только одна выдача со счета, за два дня до смерти Лейна. Дисс, заглядывавший Литтлджону через плечо, был восхищен цифрами.
— Стиль жизни, ведя который, можно прикарманить достаточно много денег. Готов поспорить, Лейн не заплатил подоходный налог и с половины этих денег. Он никогда ничего не снимал, что говорит само за себя.
— За исключением последней недели. Он снял двести фунтов. Как вы думаете, Дисс, это мог быть шантаж?
Вполне вероятно, Марта Гомм была права.
III
Жена и семья
Простейший способ добраться до Шеффилда — речной трамвай, который, как подсказали Литтлджону, останавливается в Эли около десяти утра. Поэтому фермер отвез суперинтенданта в Эли. Литтлджон проснулся только наполовину, поскольку спал в гостинице всего два часа. Сейчас он сидел в трясущемся транспорте слишком озадаченный, чтобы заметить разрушения от наводнения. Он сдвинул шляпу на затылок, сидел и курил трубку.
Дорога частично была залита водой. Иногда поездка напоминала форсирование реки, когда вода доходила до оси колеса. Кое-где поток воды разбил асфальт, и ручейки пересекали дорогу, вливаясь в переполненные канавы. С каждой стороны дороги на месте бывших полей плескались озера. Кое-где по колено в воде ждал спасения скот, а куры сидели на деревьях, словно размышляя, что же делать дальше.
Литтлджон поговорил с Кромвелем, который надеялся прибыть в Тайлекот около полудня, и оставил ему инструкции. Речной трамвай опоздал почти на полчаса, и Литтлджон почти сразу уснул и проснулся на полдороге к Шеффилду. Ярко светило солнца, от дождя не было и следа. Он пообедал в ресторане. В Шеффилде суперинтендант был как раз вовремя, чтобы сесть на местный поезд. Бэзильден был небольшим промышленным городом на йоркширской стороне Пеннинских гор.
В Бэзильдене он был единственным, сошедшим с поезда. Было четыре часа, и солнце ярко светило. Было тепло и сухо, несмотря на конец октября. У билетного контролера в лацкане пиджака была роза. Именно его Литтлджон и спросил дорогу.
— Тисдейл? Имеете в виду художественный магазин? Идите по дороге до кольцевой развязки в центре. Там поверните направо. Это будет Хай-стрит — основная торговая улица. Магазин сразу за церковью слева. Вы его не пропу́стите. Название написано на окне.
Надвигались сумерки, солнце было цвета темной меди. Это добавляло нотку меланхолии захудалой улице с магазинами, ведущей к центру города. Вдалеке виднелась гряда невысоких пеннинских холмов.
Литтлджон шел пешком. Бакалеи, мясные магазины, ювелирные, торгующие бижутерией вместо настоящих украшений, кондитерские и табачные лавки. Все выглядели так, словно находятся на грани выживания. Вероятно, Джеймс Тисдейл до своей ярмарочной карьеры вел примерно похожую жизнь. Суперинтендант последовал совету билетного контролера и повернул на перекрестке направо. Он был на месте. Большая витрина и дверь в магазин справа от нее. Все нуждалось в свежей краске. Витрина была неряшливо украшена старыми картинами, репродукциями и гравюрами. Нижняя часть витрины была забита коробками красок, пачками кнопок, кистями из верблюжьей шерсти всех форм и размеров, упаковками пластилина, переплетной кожей. Все выглядело так, словно его не трогали годами. Над окном располагалась большая вывеска: выцветшие позолоченные буквы на темном фоне извещали: «Джеймс Тисдейл. Декоративно-прикладное искусство, фотограф». За стеклянной дверью магазина к темному фону были прикреплены кнопками многочисленные фотографии. Это были студийные портреты мужчин, женщин и детей, сделанные, судя по стилю одежды, много лет назад. Некоторые из них были неправильно обработаны и почти выцвели. Марта Гомм говорила, что Джеймс Лейн не достиг больших успехов в фотографии. Литтлджон вошел. Где-то в глубине дома зазвенел колокольчик. Звон прекратился только когда суперинтендант закрыл дверь. Некоторое время он просто стоял в магазине. Казалось, что находившиеся в задних комнатах оправились от удивления, что пришел покупатель, и теперь набирались смелости выйти к нему. Сам магазин был завален репродукциями в рамках, на прилавке были разложены альбомы с образцами рождественских открыток. Выставленные в витрине образцы закрывали большую часть света, и интерьер магазина было достаточно трудно рассмотреть. Внезапно дверь в заднюю комнату открылась, и оттуда появилась пухлая девушка лет двадцати пяти. Она, должно быть, мыла волосы, поскольку голова была украшена тюрбаном из полотенца. Литтлджон с трудом мог разглядеть только силуэт, но потом девушка включила лампочку, и сразу стала видна вся запущенность магазина.
