Длинная дистанция не испугала Нереуса.
Его жеребец обладал сухими, крепкими ногами, широкой грудью и отлогим плечом.
Прикрываясь ладонью от рыжего предзакатного солнца, раб мысленно прикинул, где добавит хода, где напротив – одержит скакуна, чтобы сберечь его дыхание и силы.
Дюжина всадников выстраивалась у стартовой отметины.
Эбиссинский конь злобно жал уши, когда Рунако набирал повод чуть короче.
Бритоголовый невольник смотрел вдаль с азартом, не отвлекаясь даже на то, чтобы облизнуть пересохшие от волнения губы.
Бросить платок доверили красавице Виоле.
Ещё не до конца оправившись после приключений на Зубастой скале, девушка выглядела бледной и взволнованной.
Нереус вспомнил её поцелуй, запах еë духов…
Белый платок коснулся земли, возвещая о начале состязания.
Геллиец сдавил пятками бока Апарктия.
Жеребец пружинисто сел на задние ноги и, взвившись, сорвался с места размашистым галопом.
Эбиссинский скакун оказался проворнее. Он вытянулся стрелой и на два корпуса опередил остальных.
Лихтиец видел перед собой облако пыли и бритый затылок Рунако.
На гладком участке пути обе лошади наддали, выровнялись ноздря к ноздре и помчались вдоль канала, с грозным фырчаньем молотя копытами по земле.
Вскоре верховые покрыли половину отведëнного расстояния и поворотили жеребцов у дорожного камня, очутившись спинами к ветру, а лицами – к особняку Кьяна.
Широкая тропа вела на холм. Его склон оказался довольно пологим, однако Нереуса охватило беспокойство.
Соперник стремительно удалялся, а геллиец вновь дышал пылью, наблюдая всë тот же затылок и гордо вскинутый хвост эбиссинского скакуна.
Нереус бросил поводья и схватился за гриву Апарктия.
Почуяв волю, жеребец толкнул языком медные удила и расширил мах.
В нëм словно пробудился одноименный дух северного ветра, приносящий шквалы и град.
Перед финишной прямой расстояние между двумя лидерами составляло пять корпусов. Прочие участники безнадёжно отстали.
Эбиссинский красавец выдохся.
Он потерял почти треть хода и продолжил замедляться.
Апарктий, напротив, уверенно держал скорость, быстро сокращая разрыв.
Некоторое время рабы ехали плечом к плечу, а затем Нереус обошёл соперника, пригнулся к лошадиной шее и первым пересëк финишную черту.
Глава шестнадцатая
Йина вошла в комнату. Остановилась на пороге, сбросила платье.
Сделала пару неуверенных шагов к постели, на которой отдыхал Нереус:
– Доброй ночи.
– Доброй ночи, – ответил геллиец, поправив золотой браслет.
– Ты победил и мог выбрать любую.
– Знаю.
– Хочешь отомстить?
– Нет.
– Тогда зачем?
– Иди ко мне.
Йина легла, нежно поцеловала парня. Открылась его ладоням и жадному взгляду.
Геллиец твëрдо знал, чего хочет, действовал умело и решительно.
Ийну затрясло от возбуждения. Она тëрлась о любовника, выгибалась, постанывая и кусая губы.
Нереус бережно, словно хрупкую драгоценность, погладил её грудь, талию, раздвинул стройные бëдра.
В широко распахнутых глазах Йины плескалась похоть.
– Возьми меня, – прошептала рабыня.
Ей не хватало воздуха, желание сводило с ума.
– Скучала по мне? – усмехнулся Нереус.
– Да…
Йина понимала, что загнала себя в ловушку почти бесконтрольной страсти.
Она жгла тело.
Лишала воли.
– Я тоже скучал, – геллиец достал из-под подушки колье и застегнул на шее любовницы. – Это тебе.
– Как ты узнал? – охнула девушка, ощупывая подарок.
– Нравится?
– Очень!
Поцелуй такой горячий и глубокий…
Невольник схватил губами её игривый язычок.
Сплëл свои пальцы с пальцами Йины.
Подался вперёд, проник в неё.
Стон блаженства!
В позе всадницы девушка чувствует себя хозяйкой положения.
Её движения раскованные и смелые.
Эта скачка нравится парню гораздо больше, чем безумные гонки на лошадях.
– Да! – кричит Йина. – Да! Да-а-а…
Нереус замирает, прикрыв глаза.
Он – песчинка, раскалëнная солнцем.
Песчинка, которая вобрала в себя свет, и сияет незамутнëнным счастьем.
Всего несколько мгновений.
А потом растворяется во тьме.
– Ты спишь?
– Нет, – ответил геллиец, не открывая глаз.
– Многие хотели провести этот вечер с тобой… – Палец Йины скользнул по его ключице. – Раб носящий золото. Раб сумевший избавиться от ошейника. Любимчик молодого хозяина.
– Ошейник я проиграл в споре. О золоте не просил. А любимчик господина – его конь Альтан.
– Всякое болтают…
– Пусть это останется на их совести, – Нереус деликатно отодвинул девушку и поднялся с постели. – Я должен идти.
– Опять сбегаешь?!
– Не обижайся. Так нужно.
– Кому?! Господину?
– Молодой госпоже.
Невольник ступал бесшумно, крался по двору, как матëрый хищник.
В мыслях он уже прошёл весь путь до цели.
Примерно сорок шагов до статуи оленя.
С его широкой спины – один прыжок.
Схватиться за полукругом огораживающие балкон колонны.
Втащить себя наверх, перемахнуть через перила.
Около пятнадцати шагов до арочного входа в покои молодой госпожи.
Нереус чётко следовал своему плану.
Малейшая ошибка могла дорого обойтись.
Врываться в спальню геллиец не собирался.
Он остановился в арке и тихо позвал:
– Госпожа…
Виола услышала.
Вышла из комнаты в тонкой прозрачной накидке:
– Это ты, Нереус?
– Да, – лихтиец не смог устоять перед соблазном, взгляд скользнул по золотым соскам девушки, её плоскому животу и выбритому треугольнику под ним.
– Нас могут увидеть.
– В доме спокойно. Вы хотели продолжить тренировки. Сегодня яркие звёзды, в саду никого нет.
