Поморец отпрыгнул, размышляя, что делать дальше: сознательно унизить себя проигрышем или оскорбить вспыльчивую сестру, обезоружив еë на глазах у толпы.
Наконец Мэйо принял решение и, сделав серию обманных выпадов, подманил девушку поближе.
Точным движение поморец отвëл еë клинок в сторону, шагнул вперëд, и с полоборота вынул заколку из высокой прически Виолы.
Длинные пряди каскадом упали на еë хрупкие плечи.
Опустившись на колено, Мэйо протянул к ней руку:
– Я больше не могу сражаться. Ты ослепила меня красотой истинной тлании!
Восхищëнные этим представлением гости наградили близнецов бурными аплодисментами.
– Кто вообще смотрит на волосы… Да, Мэйо? – шепнула Виола, обнимая поднявшегося с пола брата.
– Смотря, где эти волосы.
– Ты о чем?
– У тебя такой широкий разрез платья. Если встать на колени, снизу можно увидеть…
Девушка чуть не задохнулась от возмущения:
– Ты врëшь.
– Может быть.
– Ты врёшь! Ты всë придумал!
– Может быть.
– Скажи, что придумал!
– Тс-с-с… Не дразни меня больше своей маленькой чёрной овечкой. Пусть о ней мечтает Ливий.
– Мэйо, я тебя ненавижу.
– Нисколько этим не огорчëн.
Геллиец внимательно смотрел на перешëптывающуюся парочку и по выражению чёрных глаз угадывал, кто из молодых нобилей больше злится.
Теперь он знал, что пьяная Виола способна принести не меньше вреда, чем пьяный Мэйо.
– Они всегда такие? – спросил Космо.
– Почти. У обоих вулканический темперамент.
– Н-да, повезло нам с хозяевами.
Меченосец пожал плечами:
– Если бы я знал, куда меня забросит судьба, вообще бы поселился как можно дальше от моря. Где-нибудь в горах. Очень высоко в горах.
Глава двадцать третья
Йина разбудила хозяйку незадолго до рассвета.
С трудом приоткрыв глаза, Виола почувствовала, что во рту сухо, как в Эбиссинской пустыне, а при попытке сказать хоть слово по горлу будто скребли лапками жуки-скарабеи.
– О-о-о… – застонала девушка.
– Выпейте это, – рабыня протянула госпоже маленькую глиняную чашу.
– М-м-м… – помотала головой Виола.
Еë виски тотчас сдавила боль.
– Ваш брат прислал отвар целебных трав.
– Как мило с его… ох… стороны…
Напиток оказался горьким, с малоприятным привкусом.
– Ужасная дрянь, – поморщилась Виола. – Добавь мëда. Это невозможно пить.
– Хорошо, госпожа.
– Сегодня обязательно так рано вставать?
– До полудня вы должны посетить хижину Оракула, чтобы узнать его пророчество, касающееся предстоящей свадьбы.
– Уже? Я думала мы поедем к нему завтра.
– Сегодня, госпожа.
– О, Вед Всемогущий! Я не готова трястись в лектике несколько часов. Даже ради судьбоносных предсказаний!
– Об этом надлежало подумать вчера.
Виола швырнула в Йину подушку:
– Нахалка! Ступай прочь!
– Вас понесут бережно, – пообещала рабыня. – Юная госпожа Канна составит вам компанию.
– Прочь! И передай брату, что его отвратительное пойло нисколько не помогает!
– Он ждëт ответа на письмо, – прячась за тканевыми занавесями напомнила невольница.
– Письмо? Я про него забыла. Прочти.
Йина открыла запечатанный деревянный футляр:
– «Моя навеки любимая сестрица, я долго подбирал слова, чтобы поведать тебе о природе мужской и женской…»
– Он думает, мне это интересно?
– «Питаю надежду, что из письма ты узнаешь много нового, а после будешь чувствовать себя желанной каждодневно и во всякий час…»
– Уже интереснее…
– «Прежде всего, я хотел бы поговорить о намëках скрытых и явных. Сгорая от жажды откровенных ласк…»
– Достаточно! – Виола села на постели. – Подай письмо. Я прочту его сама.
Она жадно уткнулась в строки.
– Вы рискуете опоздать к Оракулу, – шепнула рабыня.
– Обожди! – махнула рукой дочь Макрина. – Тут он пишет такое… Такое интимное! Ох, как будто покрывает всë тело сладкими поцелуями…
– Ваш брат это умеет, – с придыханием откликнулась Йина.
– Что?
– Он способен возбуждать к себе такой интерес, что оказавшись с ним рядом, ощущаешь только лëгкость и непреодолимое желание полностью отдаться его воле…
– Мэйо? Да он готов использовать кого угодно лишь бы удовлетворить свою низменную похоть! Видела, как вчера он лез к мерзкой выдре Като? И наверняка отправился ночевать к ней в постель!
– Если это и произошло, то по обоюдному согласию.
– Мне жарко! Распахни окно!
Виола дочитала письмо до конца:
– Тщательно запечатай и спрячь. Никто не должен его найти.
– Какой будет ответ?
– Я благодарна за откровенность и нахожусь под большим впечатлением. Этого достаточно.
– Полагаю, ваш брат рассчитывает на большее…
– Пусть мучается в ожидании! Скорее, Йина! Я опаздываю к Оракулу!
В лектике Канна положила под спину подушку и уткнулась в книгу.
– Что ты всë время читаешь? – спросила Виола, выглядывая на улицу.
Восемь крепких рабов подняли носилки, готовясь к дальнему пути.
Сопровождавшие хозяек девушки-рабыни весëлой стайкой собрались у ворот дома.
– Трактаты понтифекса Руфа.
– Кто это?
– Новый первосвященник при дворе Клавдия.
– И о чëм он пишет?
Канна зачитала медленно, нараспев:
– «Обсуждая природу Зла, прежде иного, следует отметить, что оно есть осязаемая материя, как мы с вами или солнечный свет.
Зло – не беспросветная тьма, пугающая невежественных дикарей – и даже не её частица.
Творящееся днём, оно также сильно, как и ночью, и последствия его неизменно ужасны.
Заблуждаются полагающие, будто Зло ниспослано нам Богами, или демонами, или ещё кем-либо: оно было всегда.
Вне всякого сомнения, Боги милостивы, и люди, схожие с ними лицом и телом, все добры по рождению, но Зло проникает в души и копится внутри годами, отравляя даже светлейшие помыслы.
