Нереус с трудом поднялся и снова принял на себя огромное количество ударов.
Он упал. На зубах скрипел окровавленный песок.
– Вставай!
Геллиец попытался… Руки почти не слушались. Перед глазами всë плыло и двоилось.
– Вставай! – повторил Векос и с размаха пнул соперника в живот.
– Убей! Убей! Убей! – скандировала толпа.
– Зачем ты сюда полез? – сквозь зубы процедил гладиатор.
Он вцепился в волосы лихтийца, потянул вверх, показывая зрителям его искажëнное болью лицо.
Нереус выдавил улыбку, но получилась жуткая гримаса:
– Еë… зовут… Виола…
Векос поставил его на ноги, развернул и придержал за плечи.
Два невольника замерли нос к носу.
– Красивая?
– Очень…
– Бей лбом, – посоветовал гладиатор.
Нереус двинул ему головой в переносицу. Коротким ударом навесил в печень.
Третий, завершающий выпад пришелся на горло.
Хрипя, Векос повалился на бок.
– Убей! Убей! Убей!
Гладиатор вытянул указательный и средний пальцы, прося решить его судьбу.
Чувствуя, что дело плохо, геллиец постарался его поднять:
– Вставай, вставай скорее… Они не пощадят.
– К Мерту…
– Вставай!
Нереус обнял спатария, упрямо потянул его вверх:
– Пожалуйста… Я не хочу лишать тебя жизни.
– Торжествуй… Они это любят…
Лихтиец отпустил гладиатора. Шатаясь, направился к толпе.
Обезболивающее помогало сохранять ясность сознания.
– Боги милосердны! – крикнул Нереус. – Все до единого! Даже Паук! Я был в его храме!
Голоса зрителей стихли.
– Даже Паук! – повторил меченосец. – Мой хозяин – тлан, хранитель ихора. И я не встречал никого добрее, чем он. Потому что боги милосердны! Разве вы не хотите быть, как они?! Вы просите давать вам, а не отбирать! Так не отнимайте сами! Не отнимайте жизнь! И уподобитесь богам!
Нереус услышал аплодисменты, которыми было принято награждать талантливых ораторов.
Немногочисленные женщины замахали платками.
Мужчины поднимали пальцы к небу.
– Отпусти! – заорал кто-то и другие подхватили.
– Отпусти! Отпусти! Отпусти!
Главный распорядитель посмотрел на рабов, на гомонящую толпу, и принял решение:
– Во славу богини Аэстиды, покровительницы этой недели года… Помилован!
Его слова были встречены всеобщим ликованием.
Нереус отдал себя толпе. Нашлось немало желающих собрать пот и кровь одержавшего победу бойца.
Отец Лауры с трудом пробился к парню, отвëл его в сторону и помог одеться.
– Экий ты… – бурчал мужчина. – И драться, и говорить мастак.
– Хозяин давал мне книги. По риторике, – лихтиец достал из сумки мазь и нанëс на саднящую кожу.
– Отлежаться тебе надо. Крепко ведь досталось…
– Кости целы, только зуб поломал… Ерунда. Попью лекарства и буду лучше прежнего.
– Обопрись на меня. Дойдем как-нибудь. Лаура бульон сварит…
– Мой выигрыш? Отдали?
– Да-да, – хмыкнул мужчина. – Напихали тебе полную сумку бумажек. На них печать с птицей.
– Хорошо.
– Лучше б деньгами взял. Это какая сумма? Дом купить можно.
– Мой дом там, где хозяин.
– Чудной он у тебя… И правда, с виду человек, а начинка другая.
– Завтра он всем покажет… Свою начинку, – радостно заявил раб.
Глава двадцать восьмая
Ливий мерил шагами кубикулу, сердито бормоча под нос ругательства. После обильных возлияний на пирушке голова раскалывалась от боли.
Он рассчитывал получить добрые вести о победе Векоса, подсчитать выигрыш и спокойно лечь спать.
Но судьба распорядилась иначе…
Едва на небе забрезжил рассвет, к другу заглянула Като.
– Что-то не так? – спросила блондинка, зябко кутаясь в полупрозрачный плащ.
– Всё не так, – в голосе нобиля послышались нотки отчаяния.
– Рассказывай.
– Твой… Наш гладиатор проиграл!
– Этого не может быть.
– Он проиграл, Като.
– Почему? Я же обо всëм договорилась. Противник…
– Противник был другой, – мужчина рухнул в кресло.
– Кто?
– Геллийский сопляк, таскавшийся хвостом за поганцем Мэйо.
Вдова слегка побледнела. Эта новость стала неожиданным ударом.
– Сын Макрина, чокнутый недоносок, обвëл меня вокруг пальца, – продолжил Ливий. – Он жрал и пил возле меня, а его раб в это время бился в яме.
– Он сумел одолеть Векоса?
– Представь себе. Разыграл целый спектакль. Толпа чуть ли не на руках вынесла его с песка!
Като присела на заваленную подушками лавку:
– Где сейчас этот мальчишка? Нужно его допросить.
– Так и не вернулся. Его увëл какой-то бородач.
– Нам следует успокоиться…
– Я разорëн. Понимаешь? Разорëн! Уже нет смысла в этой свадьбе.
– Смысл есть. У Дома Морган хватит средств покрыть твои долги. Мэйо обожает сестру и не допустит, чтобы еë новую семью лишили крова.
– Мэйо знает про яму!
– Знает, – согласилась Като. – И даже решил немного подзаработать на боях. Но про твои финансовые проблемы известно лишь узкому кругу лиц. Мы тщательно бережëм эту тайну…
– Мэйо намеренно выставил своего раба против моего. Тому есть доказательства.
– Значит, он услышал от кого-то из слуг про Векоса и выдумал дерзкую шалость, какими прославился на весь Таркс. Шутка удалась, и теперь он будет ждать твою реакцию. Просто не подавай виду. Словно произошедшее ничуть тебя не задело.
– Легко сказать! Он славно повеселился! А я по его милости остался с голым задом!
Като убрала за ухо длинный крашеный локон:
– Мэйо – капризный и донельзя избалованный ребëнок. Его поступки лишены логики. Он так заботился об этом геллийце, отказался его продать, и вдруг, ради прихоти, послал сражаться в смертельном бою. Виола пожаловалась мне, что брат вдруг потребовал в дар двух её домашних рабов. И не отставал до тех пор, пока не получил желаемое. Полагаю, Мэйо не остановится на истории с ямой. Он припас какую-то эскападу и для свадебной церемонии.
