— Организация называется Новый Завет, руководитель Кирилл, состав не больше десяти человек, в основном, ботаники-программисты, есть несколько боевиков.
— Несколько? Даже в этом отряде было больше десяти человек, а я уверен, он не один.
— В штабе Нового Завета крутые программисты, они умеют подделывать задания, — я указал на окно. — Почти все эти люди думают, что ловят опасного террориста. Остальные сегодняшние нападения тоже дела рук Нового Завета.
— А зачем они все это делают?
Притормози с откровениями: он заинтересовался.
Начиналось самое сложное. Я немного помолчал и как можно убедительнее сказал:
— Давай так… Я не хочу умирать. Я тебе все расскажу, но и ты тоже мне расскажешь кое-что и…
Тут пришлось остановиться и сделать еще одну паузу для придания нужного эффекта. Я указал на виски:
— Можно? — Он кивнул, я налил себе полстакана и залпом выпил.
— Делайте с моим чипом все, что нужно, а потом… откатите мою память назад на пару недель и воссоздайте мою семью… Я знаю: вы можете.
Тут мой голос откровенно задрожал. Мысль только пришла мне в голову, но ведь, может, это действительно не самый плохой путь.
Не фантазируй. Вытащат что надо и выкинут имплант в унитаз. А в целом неплохо, правдоподобно.
Мэйсону тоже так показалось. Он довольно улыбнулся и удобнее устроился на стуле.
— Легко! Ты нам не нужен, — он указал за окно, где мельтешили темные фигуры, — они тоже, что ты хочешь узнать и зачем?
Действительно, зачем, если я прошу стереть себе память?
Вали на меня.
Рискованно. Мы же не хотели карты открывать.
Это единственный способ заставить его выдать по-настоящему полезную информацию.
— Вы ведь установили мой чип на голову другого человека, — глаза охотника расширились от удивления: я ступил на очень зыбкую почву и тщательно подбирал слова. — Его мысли иногда пробиваются… во снах… Там я вижу другой мир, не похожий на наш, я знаю, что он реален, и он влечет меня.
Лишь бы поверил.
Мэйсон наливал третий стакан и рассматривал что-то на стене за моей спиной.
— Если ты мне все подробно расскажешь, я смогу переселить в тот мир и тебя, и твою семью.
Перед глазами мелькали картинки с видеозаписи: Мэйсон бьет меня ножом в горло, а его напарник Иру, потом Ира рубит другую Иру на куски и засовывает в холодильник.
— Спасибо. Но расскажи о том мире и том, кто присылает мне сны.
Тебе надо было в актеры идти.
Мэйсон медлил. Неудивительно. Мы сейчас играли в одну и ту же игру: скажи что-то, близкое к правде и что понравится скептически настроенному собеседнику. По лицу охотника была видна напряженная работа мысли. Наконец он решился:
— Наш мир такой же, как ваш, только населения в нем больше и оно не участвует в ток-шоу. Штаб находится в Нью-Лондоне, Управляющие оттуда шоу регулируют, создают контент, там же и живут в небольшом поселке неподалеку вместе с охотниками и Вершителями. В другой части мира, в Европе, выращивают еду и добывают ресурсы для себя и для ваших трех миров. Там живут основные пользователи шоу…
Ах, какие заботливые…
— …Жизнь у них сложна: двенадцатичасовой рабочий день. Просмотр Игр — единственная отдушина. Желающие могут добровольно поучаствовать в шоу, пожить в ваших мирах, — Мэйсон чем больше завирался, тем быстрее говорил, — желающих много, мест мало, быть здесь — привилегия, попасть сюда можно только за большие заслуги, в основном, это удается передовикам производства. Там жители просто исполняют свой долг монотонно, тяжело, изо дня в день; здесь же они могут выбирать свою судьбу, стать свободными.
Охотник погладил бороду, при этом оценивающе посмотрел на меня.
— А почему нельзя сделать из того мира такой же? — спросил я, посчитав, что если просто начну восхищаться, то могу вызвать подозрение.
— Подумай сам, это можно было бы сделать, если бы во внешнем мире не было радиации, и территория была бы не ограничена, как до Последней войны. А так не хватает места для выращивания продуктов. Кроме нескольких офисных зданий, вся земля занята полями и теплицами, там негде организовывать интересные сцены и масштабные битвы.
Я кивнул, изображая понимание.
С этой стороны все глухо, попробуй про меня спросить.
— А что насчет того, кто сидит в моей голове?
Мэйсон задумался и выглядел недовольным, видно, хотел продолжать треп про неблагодарный труд работяг в том мире. Он посмотрел в окно: там в целом все оставалось по-прежнему, лишь Елисей раздобыл лопату и усердно копал в том месте, где я провалился.
— Тот, чье тело ты носишь, — и ты мне потом обязательно расскажешь, откуда узнал это, — враг человечества! Он совершил массу преступлений, в том числе убил свою жену.
Раскручивать!
— Мне приснилось однажды: он стоит в зале суда, вокруг девять человек, — Мэйсон странно ухмыльнулся в этот момент, — один из них выносит приговор.
— Да, это главный Вершитель, Ларгус. Он глава… нашей судебной власти.
Точно, Ларгус!
— Тот человек признался во всех грехах и был приговорен к замещению.
— Замещению?
— Это когда тело преступника подгоняют под кого-то, случайно погибшего здесь, и чтобы семья бедняги, — он с трудом подобрал слово, — не печалилась, чип с памятью ставят на тело замещаемого. Для окружающих погибший остается тем же живым человеком.
— Значит, я погиб?
— Да… несчастный случай, тебя сбила машина.
— А что случилось с Ирой?
Зря.
Понятно, что зря, но вырвалось. Я смотрел в самодовольные глаза охотника и с трудом сдерживал желание с голыми руками броситься на него.
Видно, почувствовав мой настрой, он напрягся и удобнее положил расслабленную было руку.
— Про Иру поговорим после, — из динамиков компьютера, стоящего за его спиной, раздался настойчивый высокий звук. Охотник вскочил и быстро подошел к монитору, голову он держал так, чтобы краем глаза следить за мной.
— Вот как, — протянул он и вернулся к столу, — твои друзья не такие дурачки, какими казались, они взломали два уровня защиты и приближаются к третьему. Придется им кое-что показать.
У меня вспотели руки.
— Да они просто исполнители, отпугнуть, и все, потом расскажешь, как все обстоит на самом деле, и они сдадутся.
— К сожалению, мои личные приборы сегодня работают из рук вон плохо, и я думаю: твой дружок Кирилл имеет к этому прямое отношение, — он нажал пару кнопок, но видно, одной рукой работать было неудобно. — Отойди-ка к окну пока.
