— Кто установил личность?
— Какая-то девица из экспертизы, вроде бы Бэйард. Поиск по отпечаткам ничего не дал, но она додумалась запросить реестр нелегальных мигрантов. Этого парня полагалось бы арестовать и сплавить в его родной Хренистан, или откуда он там прибыл.
Маклин старательно пропускал мимо ушей расистские выпады Дагвида. Старший инспектор олицетворял собой все пороки полиции. Скорей бы он ушел в отставку!
— Полагаю, супер будет довольна, не говоря уж о главном констебле, — осторожно заметил Маклин. — С них все требовали скорейшего результата.
— Именно так. Поэтому к концу дня рапорт должен лежать на столе у Дженни. Прокурорский надзор не потребует дальнейшего расследования, но все, что полагается, надо сделать. Сходи на вскрытие, удостоверься, что там не будет неприятных сюрпризов. Хотя улики вполне достаточные. На одежде у него кровь той же группы, что у Смайта. Уверен, и молекулярно-генетическая экспертиза подтвердит, что преступник — он.
Вот радость-то! Смотреть, как режут очередной труп.
— На какое время назначено вскрытие, сэр?
На часах Маклина было семь утра.
— На десять. Но ты позвони и проверь.
— В десять я встречаюсь… — Маклин не стал заканчивать фразу. Жаловаться Дагвиду бессмысленно. Не стоит давать ему повод для очередной язвительной тирады. — Я передоговорюсь, сэр.
— Ты постарайся, Маклин.
* * *
Маклин избавился от Дагвида и вернулся к себе. В следственном кабинете было пусто. На одном из двух столов лежала газета Ворчуна Боба, на другом констебль Макбрайд сложил папки аккуратной стопкой. Маклин быстро пролистал их, просмотрел дела об ограблениях за последние пять лет. Между страниц торчали закладки с вопросами. Ну хоть кто-то занят делом. Фотографии органов и предметов из замурованного подвала прикололи на стену, расположив по кругу, — так, как улики были найдены. Посредине висела фотография тела убитой в формате А3. Инспектор все еще стоял, уставившись на эту композицию, когда дверь у него за спиной тихо хлопнула.
— Доброе утро, сэр. Слышали новость?
Констебль Макбрайд с утра, как видно, тщательно приводил себя в порядок. Волосы были еще влажными после душа, а на гладком круглом лице отражалась простодушная надежда и волнение.
— Новость? А, ты про убийцу Смайта? Тебе это не кажется несколько странным?
— Почему, сэр?
— Ну, зачем он это сделал? Зачем вломился в дом к старику и вспорол ему живот? Зачем запихнул селезенку в глотку? И почему покончил с собой через несколько дней?
— Так он ведь был нелегальный мигрант.
— Вот только этого не надо, — раздраженно заметил Маклин. — Они не все, знаешь ли, насилуют наших женщин и отнимают у нас рабочие места. Подобной чуши я наслушался от Дагвида.
— Я не то имел в виду, сэр. — Макбрайд покраснел еще сильнее, даже мочки ушей зарумянились. — Понимаете, он мог затаить зло на Смайта, потому что тот был председателем комиссии по рассмотрению прошений на иммиграцию.
— А он был? Вы-то откуда знаете?
— Мне Алисон… то есть констебль Кидд сказала.
Теперь уже Маклин покраснел от смущения.
— Прости, Стюарт. Не хотел на тебя рычать. Чего еще я не знаю о Смайте?
— В свои восемьдесят четыре года он ни дня не проводил без дела. Заседал в советах директоров десятка различных компаний, владел контрольными пакетами двух биотехнологических стартапов. После войны он унаследовал от отца коммерческий банк, превратил его в крупнейшую финансовую организацию страны и продал — как раз перед тем, как закончился бум интернет-компаний. После этого в основном организовывал благотворительные организации. В городском доме у него постоянно работали трое слуг, но у всех в ночь убийства был выходной. По-видимому, это было обычным делом: он часто отпускал всех, когда хотел провести спокойный вечер.
Маклин слушал, отмечая про себя, что констебль помнит все это наизусть. Если не считать зыбкой ниточки с иммиграцией и репатриацией, Смайта абсолютно ничего не связывало с убившим его человеком.
— Напомни, как звали убийцу?
На сей раз Макбрайд достал блокнот, и, лизнув палец, стал переворачивать страницы.
— Джонатан Около. Из Нигерии. Три года назад подал прошение о политическом убежище, но ему отказали. До апреля содержался в лагере для нелегальных мигрантов, «в ожидании репатриации». Никто точно не знает, как он сбежал, но за последний год оттуда многие удрали.
— Имена остальных известны?
— Нет, сэр, но могу выяснить. А зачем?
— Пока не знаю. Дагвид наверняка захочет поскорее сбыть с рук это дело. Думаю, и главный констебль, и высшее начальство с радостью о нем забудут. Будь я капельку поумнее, сам бы так поступил. Но у меня неприятное предчувствие, что мы еще услышим о Джонатане Около, и я не прочь иметь ход в запасе, когда игра начнется заново.
— Я покопаюсь, сэр. — Макбрайд сделал пометку в блокноте и бережно спрятал его. Маклин попытался вспомнить, куда задевал свою записную книжку — кажется, оставил у себя в кабинете наверху? Вместе со всеми бумагами, которые сами не подпишутся.
— Что у тебя на сегодня намечено, констебль?
— Мы с детективом-сержантом Лэрдом собирались опросить жертв некоторых ограблений, сэр. Как только он придет.
— Ну, Ворчун Боб всегда предпочитал ночные смены. — По лицу констебля стало ясно, что он еще не слышал, чтобы сержанта называли Ворчуном. — Вот что, констебль. Когда придет, скажи, чтобы проводил опросы сам. Если ему одиноко, пусть возьмет кого-нибудь из констеблей. А ты тем временем раскопай сведения об Около и его приятелях. Потом мы с тобой съездим в Каугейт, посмотрим, как доктор Кадволладер труп вскрывает.
— М-м, а это обязательно, сэр? — Румянец на лице Макбрайда сменился зеленоватой бледностью.
— Ты еще не присутствовал на вскрытии?
— Присутствовал, сэр. Пару раз. Предпочел бы отсутствовать.
* * *
Свою записную книжку Маклин нашел там, где оставил, — на столе, под пакетом с платьем. Инспектор сунул ее в карман и напомнил себе, что надо отнести платье в хранилище для вещдоков. У телефона лежал листок с номером Карстайрса. Инспектор позвонил, перенес встречу на вечер, потом включил компьютер и подтянул к себе стопку документов. Он сознавал, что отчетность и соответствующее делопроизводство необходимы, однако предпочел бы свалить их на кого-нибудь другого.
Работа была отупляющей, требовала сосредоточенности, но оставляла место для назойливых мыслей. Маклин краем глаза видел сложенное платье. Наконец, покончив с половиной бумажной волокиты, он отвалился от стола и просмотрел записную книжку.
Очень скоро инспектор наткнулся на зарисовку странного узора с завитками — того, что видел на полу в подвале, если ему не почудилось. Рисунок наводил на мысль о ритуальном жертвоприношении, но потайные ниши предлагали более очевидные и соблазнительные версии. Поэтому Маклин сосредоточился на именах, законсервированных органах и обнаруженных предметах. Как в свое время говорил его учитель, обычно ключ к разгадке преступления кроется в самых неочевидных вещах.
