— На то вы и детектив-инспектор, Тони. Но не больше двенадцати часов в сутки, по крайней мере на моем участке. Теперь отправляйтесь в паб. Или идите домой, мне все равно. А про Барнаби Смайта и Джонатана Около забудьте. Заключением по делу займемся завтра.
* * *
Паб походил на шумный съезд сотрудников полиции. Маклин пожалел штатских, оказавшихся здесь, — впрочем, он не заметил ни одного лица, не знакомого по участку. Веселье успело разгореться: компания, распавшись на маленькие группки, заняла все свободные столики. По их расположению можно было запросто вычислить друзей и союзников, и еще проще — врагов и противников. Увидев Дагвида у стойки, Маклин замялся в нерешительности. Он не мог допустить, чтобы старший инспектор отказал ему в угощении, но и принимать выпивку от этого человека не очень-то хотелось. А зайти и не взять кружку выглядело бы странно.
— А, вот и вы, сэр! Я уж подумал, вы нас бросили.
Оглянувшись, Маклин увидел пробирающегося от туалета Ворчуна Боба. Тот указал в темный угол, где за столиком собралась компания подозрительного вида.
— Мы там. Дагвид выложил всего полсотни, скупердяй. Не хватило даже на полпинты для каждого.
— Не понимаю, на что тебе жаловаться, Боб. Ты в следственной группе не состоял.
— Да не в том дело. Нельзя же пообещать выставить каждому выпивку, а заплатить только за половину.
Маклин не успел возразить, потому что они уже подошли к столику в нише. В дальнем углу сидел констебль Макбрайд, рядом с ним — констебль Кидд. Боб протиснулся мимо внушительной туши Энди Хаусмана и плюхнулся на свое место. Маклин примостился на краешек скамьи рядом с мисс-а-не-миссис Бэйард.
— Вы с Эммой знакомы? — поинтересовался Ворчун Боб и с преувеличенным шотландским акцентом провозгласил: — Она снизошла к нам с божественных высот Абер-р-р-р-рдина.
— Да, мы встречались. — Маклин втиснулся на скамью.
— Хватайте, — посоветовала Эмма, когда Боб протянул инспектору полную кружку пенистого лагера, и придвинула себе единственную, оставшуюся на столе. — Не теряйте времени.
— Салют! — Маклин приветственно поднял кружку, потом пригубил пиво. Оно было холодным и шипучим. Вкуса он не разобрал. — Снимки получил, спасибо, — добавил он, повернувшись к эксперту.
— Это моя работа. Они пригодились? Сама я на них ничего, кроме белого, не разглядела.
— Да, они… а, ладно! — Маклин вздрогнул, припомнив странное ощущение беспомощности, и эхо яростного воя. То ли сон, то ли воображение разыгралось. Да, он слишком резко выпрямился, посидев на корточках.
— Секретничаете о делах? Вижу, вижу! — Ворчун Боб победоносно улыбнулся. Кружка его почти опустела. Он хлопнул по груди констебля Макбрайда. — С тебя десятка, парень. Я говорил, что инспектор явится последним, а проштрафится первым!
— Это еще что? — озабоченно нахмурилась Эмма.
Маклин со вздохом полез за бумажником. Он все равно собирался заплатить за следующий круг. Надо сказать, мог себе позволить.
— В пабе разговоры о работе запрещены под угрозой штрафа. Старая традиция, с тех пор как Боб был еще патрульным констеблем, а это где-то между Первой и Второй мировой, так, Боб? — Вытащив двадцатифунтовую бумажку, он, не слушая протестов Боба, шлепнул ею о стол. — Стюарт, окажи нам честь, а?
— Что? Почему я?
— Потому что ты младший.
Констебль Макбрайд, поворчав, выдвинулся из уютного уголка, сгреб деньги и направился к стойке.
— И смотри, чтоб на этот раз пиво было приличное!
* * *
Прошло немало времени, пока инспектор Маклин помахал вслед такси, набитому подвыпившими констеблями и экспертами.
Большой Энди ушел раньше, вернулся домой к жене и детям. Ворчун Боб вызвался проводить Маклина до дома и, судя по его состоянию, собрался заночевать в гостевой спальне. Не в первый раз, да и миссис Боб его не ждала — ушла много лет назад.
— Славная девочка эта Эмма, тебе не кажется?
— А тебе не кажется, что ты староват, чтобы снова попадаться на крючок? — саркастически заметил Маклин и получил дружеский тумак в бок.
— Да не мне, чудак! Я о тебе забочусь.
— Знаю, Боб, и согласен — она славная. Музыкальный вкус странноват, но это мелочь. Ты о ней что-нибудь знаешь?
— Только то, что она перевелась к нам несколько месяцев назад. Из Абер-р-р-рдина. — Ворчун Боб снова раскатил устрашающее абердинское «р».
— Да, это ты уже говорил.
— А больше нечего. Криминалисты ею довольны, так что, надо полагать, дело она знает. Да и приятно видеть в лаборатории милое личико вместо обычных кислых рож.
Они помолчали, шагая по тротуару в ногу, как старый сержант и его напарник-констебль на ночном обходе. Стало прохладно, в темном небе над головами светился оранжевый отблеск: звезд в наше время не видно, слишком загрязнен воздух. Ворчун Боб вдруг остановился на полушаге.
— Говорят, твоя бабушка умерла, Тони. Сочувствую. Великая была женщина.
— Спасибо, Боб. Знаешь, мне все не верится, что ее нет. Вроде бы надо одеться в черное и рвать на себе волосы. Временами полагалось бы еще рыдать и скрежетать зубами. А мне, странное дело, скорее полегчало. Она так долго пробыла в коме…
— Ты прав. На самом деле, так лучше.
Они свернули на улицу, где жил Маклин.
— Я сегодня встречался с юристом. Она оставила мне все. Кругленькую сумму.
— Тони, уж не собрался ли ты бросить службу?
До сих пор эта мысль даже не приходила ему в голову, но Маклин добрых пять секунд обдумывал ответ.
— Нет, что ты, Боб! Чем бы я стал заниматься? К тому же, если я уйду, кто будет прикрывать тебя, когда ты целый день проведешь за газетой?
Они подошли к парадной двери, и Маклин отметил, что обломок плитки, не дающий замку защелкнуться, лежит на прежнем месте.
— Боб, ты до дому доберешься или останешься у меня?
— Нет, пройдусь, подышу воздухом. Протрезвею.
— Ну, тогда спокойной ночи.
Ворчун Боб помахал на прощанье и пошел по улице. Маклин гадал, далеко ли он уйдет, прежде чем решится взять такси.
17
«Охранные системы Пенстеммин» занимали большой участок на берегу реки Форт, между Литом и Тринити. Само здание было современное, безликого складского типа. Там вполне мог бы размещаться магазин строительных товаров или колл-центр… Впрочем, их обычно не огораживают колючей проволокой и не снабжают множеством камер наблюдения. Стены, выкрашенные темно-серым, напоминали борта военного корабля, а под карнизом широкой плоской крыши вокруг всего здания тянулась широкая лента затемненного стекла. На ближайшем углу, за вертикальной полосой того же затемненного стекла скрывался вход и вестибюль.
