Тут подкатил потрепанный «Фольксваген Гольф», остановился посреди улицы и изверг из себя тучного мужчину в мешковатом костюме. Достав с пассажирского сиденья медицинский чемоданчик, мужчина подошел к ним. Доктор Бакли — милый человек, если не задавать ему глупых вопросов.
— Где тело?
— Вам нужна защитная одежда, док, — напомнил Маклин, предчувствуя хмурый взгляд — и не ошибся. Подходящий по размеру комбинезон пришлось поискать.
Они вернулись в дом. Инспектор провел всех прямо в кабинет. Запах не ослабел, скорее усилился. Вокруг тела кружили сонные домашние мухи.
— Мертв, — заключил доктор Бакли с порога и собрался уходить.
— Это все? Осматривать его вы не будете?
— Вы же знаете, инспектор, это не моя работа. Я и отсюда вижу, что у него перерезано горло. Смерть наступила почти мгновенно. Подробности вам сообщит доктор Кадволладер, когда приедет. Всего хорошего.
Маклин проводил взглядом удаляющегося вперевалку толстяка и повернулся к криминалистам.
— Хорошо, начинайте работать, но тело не трогайте до прибытия патологоанатома.
Криминалисты засуетились, как усердные муравьи. Сверкнула вспышка камеры Эммы Бэйард. Маклин заметил одежду, аккуратно развешанную на спинке кресла в углу: рубашка, пиджак, галстук. Инспектор перевел взгляд на обнаженный торс убитого, потом обошел стол, поморщился при виде внутренностей, сползших на колени адвокату и свисающих до полированного паркета. Убитый сидел прямо, опустив руки. Кровь стекала по обнаженным предплечьям, капала с пальцев и собиралась лужицами с двух сторон. Японский кухонный нож с коротким клинком лежал на столе, весь в крови и слизи.
— Господи, что здесь произошло?! — воскликнул Кадволладер, появляясь в дверях. Из-за его плеча нервно выглядывала доктор Шарп.
— Тебе это ничего не напоминает, Ангус? — спросил Маклин и отступил в сторону, чтобы эксперту было виднее.
— На первый взгляд — напоминает. Копия убийств Смайта и Стюарта. — Кадволладер склонился ближе, обтянутыми перчаткой пальцами коснулся разреза на горле убитого. — Но сказать, с чего начали — перерезали горло или выпотрошили, — сразу не сумею. Вдобавок трудно разобрать, чего не хватает. Гм, что там у нас? — Склонившись над трупом, он раскрыл ему рот. — Трейси, пакет и пинцет. — Взяв инструмент, Кадволладер принялся копаться во рту убитого. — Просто не верится, что влезла целиком. А, нет, разрезана. Тогда понятно.
— Что понятно, Ангус? — Маклина замутило. Господи, только бы не стошнило. Он же не зеленый констебль на первом трупе. С другой стороны, он пришел сюда поужинать с Карстайрсом.
— Это мы, врачи, называем печенью. — Кадволладер подцепил пинцетом и поднял вверх длинную слизистую буро-багровую ленту и опустил ее в пакет. — Ваш убийца нарезал ее на полосы и запихнул в рот жертвы. Не могу утверждать, что это его печень, но не вижу других причин так его обрабатывать. — Эксперт указал на изрезанную грудь и живот Карстайрса. — Давайте-ка заберем его в морг, посмотрим, какие тайны он скрывает.
32
— Извините, Тони, но это дело мне придется отдать старшему инспектору Дагвиду.
Маклин стоял в кабинете главного суперинтенданта Макинтайр — не то чтобы по стойке смирно, но и не расслабляясь. О том, что его вызывают к начальству, коллеги сообщили, едва инспектор с утра пришел в участок после неспокойной ночи с ужасными кошмарами. Маклин стиснул зубы, чтобы сдержать резкий ответ, и заставил себя расслабиться. Выходить из себя, разговаривая с боссом, — пустое дело.
— Почему? — наконец спросил он.
— Вы слишком близки с Карстайрсом.
— Что? Я с ним почти незнаком!
— Он был душеприказчиком вашей бабушки. Вы, как я понимаю, единственный наследник. Он занимался ее похоронами. Вы собирались с ним ужинать. Короче говоря, он был другом семьи. Я не могу допустить, чтобы это обстоятельство нарушило ход важного расследования. Вы представляете, каким влиянием Карстайрс пользовался?
— Я… нет.
— Ну, мне с пяти утра звонят очень важные персоны. Главный констебль играл с ним в гольф; первый министр часто приглашал его на рыбалку; Карстайрс занимался подготовкой проекта конституции для нового парламента.
— Почему Дагвиду? Поручите это дело старшему инспектору Пауэллу или кому-то из других инспекторов…
— Чарльз — самый опытный следователь, Тони. Да и расследование дела Смайта впечатлило всех.
«Кроме меня», — мысленно вставил Маклин.
— Но он склонен упрощать.
— А вы — усложнять без надобности. Очень жаль, что вы не способны работать вместе. Вы с ним дополняли бы друг друга.
— Значит, мне не стоит касаться этого дела?
— Не совсем так. Хотелось бы, чтобы вы участвовали там, где можете быть полезным, но не вели дело. Кроме того, вы можете заняться наиболее насущной стороной расследования. Вы присутствовали на месте убийства Смайта, и вы первым обнаружили труп Карстайрса. Как вам кажется, сходство обстоятельств может быть случайным?
— Но ведь убийца Смайта мертв! Он покончил с собой в течение суток после убийства.
— Именно. Мы не сообщали журналистам подробностей убийства. В прессе пишут просто, что он был зверски убит. А значит, тот, кто убил Карстайрса, имел доступ к подробным описаниям места преступления. Я не потерплю такой утечки. Найдите источник, Тони, и покончите с ним.
— Гм. Подобные расследования входят в компетенцию отдела собственной безопасности.
Макинтайр устало потерла висок.
— Вы хотите, чтобы они перекопали все, чем занимались вы, Дагвид и остальные за много месяцев? Может, до этого и дойдет, Тони, но пока я предпочитаю, чтобы выявлением источника утечки занялся человек, которому я доверяю.
* * *
Она восторженно смотрит на восходящее солнце. Тяжеловесный красный шар лежит на горизонте, заливает ее жаром. Голоса поют ей о великих деяниях, и она понимает, что стала орудием их мести. Сладко исполнить их волю.
Она смотрит на руки, запятнанные кровью, и вновь ощущает тепло влажной человеческой кожи: из-под ножа, рассекающего плоть, проступает красное, пульсирующее, живое. Она держала это в руках, вырезала из него и заставила съесть. Это была его последняя трапеза на земле, а потом она вырвала из него душу и отдала на съедение голосам.
Но она устала, так устала! От голода сосет в животе. Ноги ноют от усталости, в спине с каждым шагом вспыхивает боль. Голоса утешают ее, подгоняют вперед. Ее ждет еще одно дело, еще одно место. В конце концов, не только он осквернил ее. Другие тоже должны расплатиться.
Как трудно повиноваться голосам! Если бы дотянуться до солнца, взять себе малую толику его неимоверной мощи! Тогда хватило бы сил слушаться голосов, а ей больше ничего и не надо. Она всю жизнь жаждала стать орудием мести.
