Она стоит на вершине мира. Ветер свищет вокруг, вопит, как испуганная толпа. Она его не замечает. Здесь только она, только солнце, только голоса, которым она жаждет служить.
Широко раскинув руки, она взмывает в небо.
33
Вокзал Уэверли всегда был шумным. А уж в разгар фестиваля… толпы народу, гудящие такси, растерянные туристы. Добавьте сюда машину «скорой помощи», пару патрульных автомобилей и перекрытое движение — и хаос довершен.
Маклин наблюдал все это с надземного перехода, тянувшегося от отеля «Балморал» на Принцес-стрит к Маркет-стрит по другую сторону путей. Когда-то здесь было вонючее отравленное озерцо, заполненное отбросами Старого Города. Иногда Маклину хотелось, чтобы все здесь снова залила вода.
На сей раз доктор Бакли опередил инспектора. Тучный врач склонялся над рельсами, рассматривая нечто, в чем Маклин только вблизи распознал изломанное человеческое тело. Женщина прыгнула с Северного моста и, пробив армированную стеклянную крышу вокзала, упала на рельсы перед поездом, идущим с лондонского вокзала Кингс-Кросс… Для опознания трупа мало что осталось.
— И эта мертва?
Доктор поднял голову.
— Инспектор, я вас ждал. Да, мертва. Возможно, умерла от первого же удара о стекло, бедняжка.
Маклин поискал взглядом главного среди людей в форме. Два констебля оттесняли зевак. Больше никого из сотрудников полиции на месте не оказалось.
— Кто вас вызвал? — спросил он врача.
— Здесь только что был сержант Хаусман. По-моему, он прибыл на место первым.
— Куда же он подевался?
— Я врач, а не следователь, инспектор. Кажется, сержант пошел побеседовать с начальником станции.
— Простите, док. Я не в себе этим утром.
— Это вы мне говорите?! А, вот и он.
Большой Энди расталкивал толпу. За ним по пятам следовала Эмма Бэйард с неразлучной камерой. Оба спрыгнули с платформы и двинулись по путям.
— Надо бы натянуть над ней тент или еще что, — сказал Маклин, глядя на вспышки телефонных камер.
— Уже распорядился, сэр. — Энди указал на двух служащих Шотландской железной дороги, несущих складной навес. Им не хотелось подходить ближе, так что устанавливать навес пришлось инспектору с сержантом.
Бэйард принялась фотографировать место происшествия, и Маклин вдруг поежился от мерзкой, неуютной мысли. Она — официальный фотограф отдела экспертизы. «У кого еще такой удобный доступ к снимкам с места убийства Барнаби Смайта? Да у любого из чуть не сотни полицейских, которых Дагвид привлек к расследованию, и еще у сотрудников администрации, если у них нашелся предлог зайти в следственный кабинет во время скоротечного следствия», — ответил себе Маклин и выбросил эту мысль из головы.
— Что рассказывают? — спросил он.
— Ничего особенного, сэр. Все произошло с полчаса назад. Я оставил на мосту двух констеблей, записывать показания свидетелей, но вряд ли многие признаются, что они это видели. Похоже, она взобралась на парапет и прыгнула. Не повезло, что упала на стекло между рамами и пробила его, еще больше не повезло, что в это время к платформе подходил поезд. Какие шансы на такое совпадение?
— Чертовски малы, я бы сказал. А внизу нашлись свидетели?
— Ну, машинист поезда. Еще несколько человек были на перроне, но здесь такой хаос… Одни бросились прочь, другие подошли поближе, чтобы полюбоваться.
— Понятно. Все же сделай все возможное, хорошо? И узнай, не найдется ли помещения, где можно провести опрос. От свидетелей будет мало толку, но надо действовать по инструкции.
— Начальник станции обещал освободить для нас кабинет, сэр. А мне бы не помешали еще один-два констебля.
— Позвони в участок, пусть пришлют кого-нибудь из тех, у кого хватило глупости застрять на службе. Разрешение на сверхурочные дам. И труп надо убрать, пока весь город не встал в пробке.
Маклин опустился на колени над изломанным телом. Кажется, женщина была в офисной одежде: немаркая бежевая юбка по колено, некогда белая блузка, из-под кружев виден край лифчика, строгий жакет с тяжелыми наплечниками, от одного протянулись длинные капроновые волоски. Ноги голые, избитые и изрезанные, но недавно выбритые. Пара черных кожаных полусапожек на каблуке, из тех, что были модными в конце восьмидесятых, — мода на них, кажется, вернулась. Распознать, как выглядело лицо, невозможно: спина выгнута назад и наверняка сломана, лицо вдавлено в гравий между шпалами. Длинные рыжие волосы слиплись от крови, и на руках алеют пятна.
— Господи, ненавижу прыгунов!
Маклин обернулся к появившемуся рядом Кадволладеру. Патологоанатом устало разглядывал труп, пальцами в перчатке касался обнаженной кожи. Склонившись еще ниже, Ангус заглянул под выгнутую дугой спину.
— Можно ее уносить? — спросил Маклин.
Кадволладер выпрямился и по-кошачьи потянулся.
— Конечно. Ничего не могу сказать, кроме как, что она умерла раньше, чем получила бо́льшую часть повреждений. Крови не много. Некоторые умирают раньше, чем ударятся о землю. Или, в данном случае, о крышу, — уточнил он, взглянув наверх. — Может, и этой повезло.
Маклин кивнул шоферу «скорой помощи». Тот выскочил из машины и вместе с помощником уложил покойницу на носилки. Инспектор с облегчением убедился, что, пока тело засовывали в черный мешок и застегивали молнию, ничего из вещей погибшей не выпало. Эмма Бэйард крупным планом отсняла оставшееся в щебенке углубление — вспышка камеры выбелила его светом. Патологоанатом был прав — крови на земле не осталось, только пятна мазута. Посреди углубления поднимался одинокий стебелек желтого цветка.
— Где поезд? — спросил инспектор в пространство.
К нему подскочил невысокий мужчина в оранжевом сигнальном жилете: редеющие волосы аккуратно зачесаны на обширную лысину, усикам миллиметра недостает до гитлеровских.
— Брайан Александр, — представился он, протянув пухлую ладонь. — Я диспетчер. Это надолго, инспектор?
— Женщина погибла, мистер Александр.
— Да, понимаю. — У него хватило совести выглядеть пристыженным. — Но у меня десять тысяч пассажиров ждут поездов.
— Ну, вы мне покажите тот, что ее сбил.
— Вам туда, инспектор. — Брайан Александр махнул рукой на пути, уходящие на юг, к Англии. Примерно в двадцати ярдах от них стоял длинный междугородний состав: новенькие красные вагоны чуть косили на бок, уходя за поворот. Под таким углом поезд до смешного походил на автомобиль с лопнувшей шиной. — Пришлось его отогнать. Хорошо, что он уже почти остановился. Я тридцать лет работаю на железной дороге, и, скажу вам, движущийся поезд мало что оставляет от тела.
Маклин подошел к локомотиву. Он раньше не замечал, какие они большие. Махина высилась над ним, пахла жаром и дизельным топливом. Пятно крови на выпуклом лобовом стекле отмечало место, где женщина ударилась в падении. Похоже, ее отбросило на железнодорожное полотно и протащило по рельсам.
