— А, да, пресловутая бережливость Маклинов. Эстер отличалась практичностью. Ну, вот и приехали.
«Бентли» свернул в каменные ворота и по короткой дорожке подъехал к одному из внушительных особняков, что таятся в разных уголках Эдинбурга. За такой участок любой застройщик пошел бы на убийство: здесь можно было уместить двадцать роскошных домов, но землю занимали раскидистые деревья ухоженного сада. Изящный особняк в эдвардианском стиле построили на холме, так что оттуда открывался прекрасный вид на город: замок, Трон Артура и море остроконечных крыш между ними. Маклин не успел осознать, что машина встала, а Джетро уже вышел из-за руля и открыл Спенсеру дверь. Старик выбрался наружу с резвостью, противоречащей его внешности. Никакого скрипа суставов и мучительно разгибающейся спины. Маклин готов был ему позавидовать, когда сам ступил на мелкий гравий и хрустнул позвонками.
— Идемте, — пригласил Спенсер. — Сзади уютнее.
Они обошли дом. По пути Спенсер рассказывал гостю об истории особняка. Оранжерею, пристроенную к заднему фасаду дома, окружала терраса — недавнее усовершенствование, относящееся к семидесятым годам двадцатого века. Вычурный садовый паркет поддерживался в безупречном состоянии, посередине установили кованый стол и кресла. Не хватало только плавательного бассейна — а вот и он, притаился между теннисным кортом и идеально ровной крокетной площадкой! На поддержание всей этой роскоши требовалась уйма средств, но Спенсер, похоже, на расходы не скупился.
Молчаливый дворецкий подал им кофе. Маклин подождал, пока ему нальют, оказался от сахара и сливок, вдохнул восхитительный аромат арабики и пригубил напиток, какого давно не пробовал. Живут же люди…
— Вы говорили, что познакомились с бабушкой в университете. Не в обиду вам, это ведь давно было?
— В тысяча девятьсот тридцать восьмом, если не ошибаюсь. — Спенсер наморщил лоб, словно припоминая, и шрамы на лице выступили рельефнее, переплетением багрово-белых линий. — Или в тридцать седьмом. Память с годами слабеет.
Маклин в этом сильно сомневался.
— А она… а вы с ней… — начал инспектор, но вопрос не шел с языка.
— «Встречались», как теперь выражается молодежь? — Спенсер нахмурился, по изуродованному лицу разбежались новые морщины и складки. — Если бы! Мы были добрыми друзьями. Близкими. Но Эстер не разбрасывалась своим вниманием, да и заниматься ей приходилось вдвое больше, чем остальным.
— Неужели? Мне она всегда казалась способной.
— Да, она отличалась блестящим умом, схватывала на лету, но у нее был серьезный недостаток: принадлежность к женскому полу.
— Но ведь в тридцатые годы уже были женщины-врачи?
— Разумеется. Эстер шла по стопам бесстрашных студенток медицинского факультета, которые отважились превзойти мужчин. К сожалению, она так упорно стремилась к своей цели, что больше ничего не замечала. Все мои усилия добиться ее расположения пропали впустую.
— Вы, наверно, досадовали, когда появился мой дед…
— Билл? — Спенсер пожал плечами. — Они с самого начала были вместе. Он тоже изучал медицину и проводил с Эстер гораздо больше времени, чем мы.
— Кто «мы»?
— Это допрос, инспектор? — улыбнулся старик. — Или вы позволите называть вас Тони?
— Конечно. Извините. Я сам должен был предложить. А что до первого — боюсь, это привычка. Я ведь следователь.
— Да, я удивился, когда узнал. — Спенсер допил кофе и поставил чашку на стол.
— Почему?
— Странный выбор профессии. Видите ли, Эстер была врачом, Билл тоже. Ваш отец стал бы прекрасным адвокатом, если бы не трагедия… Что привело вас в полицию?
— Гм, на медицину у меня мозгов не хватило. — Маклин помнил сдержанное разочарование бабушки по поводу низких оценок за естественные дисциплины. — А о юридическом образовании я не задумывался, ведь отца я почти не помню.
По лицу Спенсера скользнула тень печали, хотя следы пластической хирургии мешали распознать выражение.
— Ваш отец, да… Джон был толковый парень. Он мне очень нравился.
— Похоже, вы знаете мою семью лучше меня, мистер Спенсер.
— Гэвин, прошу вас. Только подчиненные зовут меня мистером Спенсером, да и то исключительно в моем присутствии.
Гэвин… Обращение старику совершенно не подходило. Все равно, что звать бабушку — Эстер, или деда — Биллом.
Маклин погонял остатки кофе по дну чашки, покосился на кофейник. Хорошо бы получить добавку. То ли кофе на самом деле был хорош, то ли инспектору требовалось взбодриться, чтобы совладать с неловкостью. Да, это вопрос. Почему ему так неловко рядом с этим человеком? Наверняка дело не в уродстве. Спенсер вел себя идеально: старый друг семьи, поддерживающий скорбящего. И все же Маклин нутром чуял — тут что-то не так.
— Собственно, это подводит нас к следующему вопросу, — заговорил Спенсер. — Вы не хотели бы работать на меня?
Маклин чуть не выронил чашку.
— Что?
— Я серьезно. В полиции вы даром тратите силы и вряд ли пробьетесь наверх. Умением лавировать и плести интриги вы не обладаете…
Маклин кивнул, не зная, что сказать. Кажется, не он один здесь играет роль детектива.
— Ну, а мне это безразлично. Меня интересуют только личные способности. Возьмем, скажем, Джетро — такого громилу на работу взять побоятся, да и слова ему не даются. Однако он умнее, чем выглядит, и прекрасно справляется с поручениями. По слухам, вы тоже великолепный сотрудник, Тони. Мне пригодился бы человек с вашими способностями и с вашей подготовкой.
— Я даже не знаю, что сказать.
Разве только что Ворчун Боб его убьет, если он подаст в отставку? Да как ему это пришло в голову? Работа следователя ему всегда нравилась. Правда, должность инспектора не так прекрасна, как представлялось в бытность сержантом. Случаются дни, когда дерьмо льет на голову сплошным потоком. Хорошо бы найти такую профессию, которая бы позволяла с гордостью взглянуть на свои достижения. Сейчас Маклину едва хватало времени перевести дыхание, прежде чем снова нырнуть с головой в дерьмо.
— Мне нужен человек, который умеет отслеживать проблемы, — продолжил Спенсер. — Наша организация действует в международном масштабе, и порой нужен человек со стороны, который сможет указать на слабые места, поможет расшевелить дело. Особенно если прибыли падают.
— Звучит… интересно.
— Вы подумайте, ладно? — Спенсер снова улыбнулся, и в его изуродованном лице Маклину померещилось что-то знакомое. Темные глаза казались еще глубже в окружении розовых и белых шрамов. Что за катастрофа так его обезобразила? И каково будет работать на такого человека? Впрочем, обдумать предложение не повредит. Соглашаться-то ведь он не намерен.
— Хорошо, Гэвин, я подумаю.
42
«Альфа-ромео» по-прежнему стояла в глубине каретного сарая, приспособленного под гараж. Маклин пришел сюда прямо от дома Гэвина Спенсера. В голове без устали шевелились мысли о странном предложении старика. Конечно, это чисто философский вопрос. Инспектор и не думал бросать службу. Однако же интересно помечтать, как он раскатывает по всему свету, разбираясь с проблемами компании «Спенсер индастриз». Правда, Маклин понятия не имел, что именно производит фирма. Смутно вспоминался только логотип на каком-то компьютерном оборудовании и обрывки информации из газет и теленовостей.
