— Полагаю, очень осторожно, — ответил Кадволладер. — Впрочем, сомневаюсь, что ему бы долго удавалось скрывать болезнь.
Патологоанатом вернулся к объекту исследования, а Маклин занял привычную позицию наблюдателя. Трейси сняла с шеи убитого частичные отпечатки пальцев, потом приступили к вскрытию. Послышались мерзкие хлюпающие звуки.
— Ага, так я и думал, — проговорил Кадволладер. — Четвертое правое ребро… а, и пятое тоже… проткнули легкое. Да, и пятое левое ребро. Сердце тоже не в лучшем состоянии. Могло отказать прежде, чем он захлебнулся своей же кровью.
Осмотр закончился, и Трейси принялась зашивать разрезы. Маклин прошел с Кадволладером в кабинет.
— Что скажешь, Ангус?
— Избит, возможно, крупным мужчиной — отпечатки указывают на толстые пальцы. Обычный человек его возраста и сложения выжил бы, но у этого слабые ребра и сердце, он и сам мог в любую минуту свалиться. Говоришь, работал машинистом?
Маклин кивнул.
— Тогда, я бы сказал, это к лучшему.
— Только не для него.
— Да… — Кадволладер минуту помолчал, потом вспомнил: — Кстати, ты был прав.
— Насчет чего?
— Я еще раз осмотрел труп нашего самоубийцы, Эндрюса, и нашел следы крови и частицы кожи под ногтями. Он довольно тщательно их отмывал, местами даже стер себе кожу — но его отец мне говорил, что парень всегда был чистюлей. Странно, что он выбрал такой отвратительный способ покончить с собой.
— А чьи это кровь и кожа?
— Можно провести сравнительный анализ, но я почти уверен, что кровь не его. Хочешь, пошлем на молекулярно-генетическую экспертизу? Ты, как я понял, уже знаешь, чьи?
Маклин кивнул, но сознание своей правоты его не радовало.
* * *
К тому времени, как инспектор вернулся в участок, настал вечер. Еще один день прошел в сумятице событий. Еще один день не приблизил его ни к Хлое, ни к убийце Алисон Кидд, ни к таинственному «шестому». Хорошо, хоть Макриди под замком и никуда не денется.
— Инспектор? Суперинтендант хотела с вами поговорить. — Дежурный сержант Билл пропустил его в участок.
— О чем, не намекала?
— Нет, но сказала, что срочно.
Маклин, гадая, что случилось, поспешно прошел по коридорам и постучался в дверной косяк. Ему было неспокойно. Макинтайр поманила инспектора в кабинет.
— Тони, мне звонил Джеймисон, главный суперинтендант следственного отдала центрального и западного Глазго. Кажется, ваш юный протеже Макбрайд послал ему какие-то хорошенькие картинки, и Джеймисон очень интересуется, откуда они.
Глазго, а не Абердин. Маклин подавил вздох облегчения.
— Как я понимаю, он их узнал, мэм?
— Да, узнал. Снимки некоторых происшествий за последние три года. Помните войну мороженщиков?
Еще бы не помнить! Конкурирующие наркоторговцы в Глазго сбывали свой товар под прикрытием торговли мороженым и зверски убивали друг друга.
— Сколько мест преступлений на снимках?
— Джеймисон не сказал, но можно предположить, что тот, кто запостил снимки в Интернет, в указанный период имел доступ в криминалистический отдел полицейского управления Глазго. А поскольку мы точно знаем, что Эмма Бэйард в это время проходила подготовку в Абердине, старший инспектор Дагвид был вынужден ее отпустить и даже выдавил из себя извинения.
Ну надо же! Получается, что Маклин снова влез в чужое дело и распутал его!
— Впрочем, его несколько утешило то обстоятельство, что настоящий виновник задержан и посажен за решетку.
— Простите, мэм. Я счел своим долгом восстановить доброе имя мисс Бэйард…
— Одного ужина вам было мало? — подняла бровь Макинтайр. — Поймите меня правильно, Тони. Я считаю вас прекрасным следователем, но если вы и впредь будете наступать на чужие мозоли, то до конца службы останетесь инспектором.
Это еще не самое страшное. Маклин был не из тех, кто лезет наверх по плечам и головам. Ему просто хотелось ловить преступников.
— Я учту это, мэм.
— Пожалуйста, учтите, Тони. И держитесь подальше от Чарльза Дагвида день или два, а? Он вне себя от злости.
* * *
Маклин поспешил скрыться в кабинете, в надежде, что там его никто не отвлечет. Надо было перенести новые сведения из головы на бумагу, пока мысли не разбежались. Наметилась линия, связавшая Джонатана Около, Питера Эндрюса, Салли Дент и Дэвида Брауна. Каждый из них был свидетелем смерти предыдущего. О намеках мадам Роуз инспектор предпочитал не думать. Должно найтись рациональное объяснение, но пока Маклин догадывался только, что кто-то манипулировал этими людьми, вынуждая их убить сначала другого, потом себя. Возможно ли такое? И кто убил Брауна? Где сейчас убийца? И кого убил Браун?
В кабинете Маклина дожидалось письмо, лежавшее поверх других бумаг. Взяв конверт, инспектор отметил написанный от руки адрес, логотип и название фирмы «Карстайрс и Ведделл». Внутри лежал плотный лист бумаги, исписанный тонким, нервным, неразборчивым почерком. Перевернув письмо, Маклин увидел в самом низу второй страницы подпись Карстайрса. Инспектор включил настольную лампу и стал читать.
«Дорогой Энтони!
Если ты читаешь это письмо, значит, я умер. Грехи молодости наконец настигли меня. Я не могу оправдать того, что сделал, — за свое непростительное преступление я наверняка буду гореть в аду. Однако я постараюсь объяснить и, возможно, сумею отчасти загладить вину.
Я хорошо знал Барни Смайта. Мы вместе учились в школе и одновременно поступили в Эдинбургский университет. Там я встретил Бьюкена Стюарта, Берти Фарквара и Тоби Джонсона. Когда началась война, мы вместе пошли в армию и оказались в Западной Африке. Служили в разведывательном управлении, занимались тем, чтобы Гитлер не получал полезной для него информации, и вполне в этом преуспевали. Но война меняет человека, а в Африке мы стали свидетелями такого, чего лучше не видеть.
Я оправдываюсь, но тому, что мы сделали, вернувшись домой в сорок пятом, нет оправдания. Несчастная девушка умирала долго: по ночам я до сих пор слышу ее крики. А теперь ее останки найдены, бедняга Барни убит, и Бьюкен тоже. Я — следующий на очереди, я чувствую приближение зверя. Когда меня не станет, из нас останется только один, тот, кто все и начал.
Я не могу его назвать: мы поклялись тем, что превыше чести. Но ты его знаешь, Тони. И он тебя знает. Все мы питали к нему глубочайшее уважение. Он не раз спасал нам жизнь на войне. Он же и подбил нас на это безумие. Он соберет вокруг себя молодых дурней и попытается повторить безумный ритуал. Для него это единственный способ спастись. Боюсь, что при этом погибнут новые невинные души. Но если ритуал ему не удастся, тогда тот, кого мы заперли, вырвется на свободу, чтобы убивать. Он живет насилием, ничто другое ему не ведомо.
