Встреча с супругами, совладельцами издательства, оказалась еще более поверхностной, чем она ожидала, включив в себя чашку кофе, осторожное обсуждение их финансовых проблем и расплывчатое согласие рассмотреть предложения о покупке или партнерстве в новом году.
В результате Энди добралась до Гленлейка намного раньше четырех часов дня — времени празднования Дня благодарения, — традиции для учеников и любых родителей, которые порой заезжали в кампус за своими отпрысками. Проехав по аллее мимо Коупленд-холла, она остановилась на гостевой парковке перед особняком Маккормика. Захватив на всякий случай с пассажирского сиденья шляпу, перчатки, шарф и куртку, быстро направилась к зданию, заметив, как хрустит под ногами посыпанный солью тротуар.
Обменявшись в приемной приветствиями с миссис Ходжес, Энди вдохнула приятный запах, исходящий от стоявшего на ее письменном столе свежезаваренного травяного чая.
— Я приехала рановато, чтобы зарегистрироваться в гостинице, и подумала, что, возможно, до начала празднования еще успею быстро повидаться с Кэссиди.
— Давайте посмотрим, — сказала миссис Ходжес, открыв на компьютере программу, позволяющую определить, согласно расписанию, сегодняшнее местоположение в кампусе всех учащихся и преподавателей.
Наряду с устранением опасных документов, Энди планировала увидеть Кэссиди и на уроке журналистики, а он, по ее сведениям, начинался во второй половине дня. Хотя на самом деле ей хотелось бы держаться как можно дальше, она считала нужным дружески поговорить с Уэйном Келли, напомнив, что привлеченные к расследованию родители остаются реальными и заинтересованными людьми.
— Сейчас у нее начался урок физики, — сообщила миссис Ходжес, глянув на Энди поверх своего компьютера. — Вы можете попытаться перехватить ее во время перерыва, когда она пойдет к трем часам на семинар по журналистике.
— Отлично. А пока, наверное, я схожу в школьный клуб и согреюсь, выпив чашку горячего чая.
Получив гостевой пропуск, Энди оделась потеплее и, выйдя обратно на улицу, направилась в сторону клуба. Однако, не заходя туда, свернула на аллею к действительно нужному зданию: небольшому отдельно стоящему дому, где она не бывала с начала марта своего выпускного года.
В те времена лазаретом заправляла так называемая сестра Рэтчед
[51] (не слишком затейливое прозвище, данное дипломированной медсестре из-за вспыльчивого характера, стального оттенка волос и не менее стального взгляда), чье лечение всех болезней, за исключением самых тяжких медицинских проблем, заключалось в недовольном брюзжании, выдаче градусника и двух таблеток аспирина.
За четыре года обучения Энди время от времени посещала медпункт по обычным причинам. Но одно посещение, даже не описанное в дневнике, ей отчаянно хотелось бы стереть из памяти.
Оно случилось ранней весной в старшем классе. Земля уже начала оттаивать. Учащихся просили ходить только по асфальтированным дорожкам, чтобы не вытаптывать прорастающие травы и не разносить грязь по всей школе. Вновь защебетали птицы, и на клумбах по всему кампусу зазеленели нарциссы. Как обычно, воздух наполнился весенними запахами, но в этом году они впервые воспринимались Энди чересчур остро, порождая более глубокие эмоции и, как ни странно, ощущение легкой тошноты.
После недели случавшихся время от времени странных недомоганий миссис Генри настояла на том, чтобы Энди сходила в лазарет.
На регистрационном листке та написала: «Грипп».
— Температура нормальная, — сообщила сестра Рэтчед, встряхивая свой верный градусник.
— Наверное, у меня желудочный грипп. И он какой-то странный, потому что иногда у меня вдруг появляется страшный голод, а в следующий момент приходится сдерживать тошноту.
Сделав запись жалоб в медкарте, медсестра принялась прощупывать ее живот.
— Чувствуешь какие-то боли?
— Только легкие судороги, когда вы надавливаете там, внизу.
— Поносом не страдала?
Энди покачала головой.
— Когда у тебя должны быть месячные?
— Буквально со дня на день.
— Ты подразумеваешь, что они задерживаются? — прищурив глаза, спросила сестра Рэтчед.
— Они… — сердце Энди тревожно забилось, — они у меня приходят по-разному — то раньше, то позже.
— Но, может быть, это вполне объяснимая задержка?
— Нет-нет, — мгновенно возразила Энди, словно желая саму себя убедить в том, что подозрение медсестры Рэтчед ошибочно… такого просто быть не может. — Должно быть, у меня либо предменструальный синдром, либо какой-то желудочный вирус.
— Мы можем сделать анализы.
— Нет, все нормально, — ответила Энди, пытаясь вспомнить, когда же у нее начинались месячные в прошлый раз. Вспомнив и о том вечере, когда они занимались этим в машине Далласа. Он соблюдал осторожность, поэтому все должно быть в порядке.
Верно?
Никто не согласился бы признаться в своей активной половой жизни даже медсестре. Учитывая то, как быстро разносились слухи в ограниченном мире Гленлейка, тайна личной жизни, увы, не гарантировалась. Она не могла рисковать.
— Пре-крас-но, — нараспев протянула сестра Рэтчед и откатилась на кресле к стеклянному шкафу с лекарствами.
Энди сдержала вздох облегчения, когда ей вручили пузырек желудочного сиропа и выдали инструкцию по его приему. Но облегчение сменилось новым приступом тошноты, когда сестра Рэтчед открыла соседний ящик и достала оттуда какую-то брошюру.
— Если через день-другой у тебя не начнутся месячные, придется позвонить указанным там специалистам. Тогда именно они смогут помочь тебе.
* * *
Воспоминания продолжали оживать, когда Энди сунула нос в шарф, защищаясь от холодного ветра. Она подошла к лазарету, теперь известному как Оздоровительный центр Рота. Несмотря на то что приемную отремонтировали и вместо яркой клинической белизны стены покрасили в приглушенный пастельно-голубой цвет, она могла бы поклясться, что слышит, как царапает по бумаге перо сестры Рэтчед, заполняя ее карту в тот давний злосчастный день.
Энди нужно было выяснить, сохранилась ли еще та медкарта.
И если сохранилась, то ее нужно уничтожить.
— Извините! Я не знала, что кто-то пришел, — приветливо воскликнула молодая симпатичная медсестра с аппетитными формами, выйдя из коридора со стороны смотровых кабинетов. Она доброжелательно улыбалась и не имела ни малейшего сходства с сестрой Рэтчед.
— Ничего страшного. Меня зовут Энди Коупленд.
— Так вы мама Кэссиди! Вы с ней очень похожи.
— Надеюсь, вы сможете ответить мне на один вопрос.
