— У нас есть два варианта. Во-первых, мы можем просто доложить о начале судебного процесса. Так поступает большинство новостных организаций. В конце концов, дело правоохранительных органов — найти подозреваемого, а работа судебной системы — судить его. В большинстве случаев «четвертая власть», как еще называют прессу, просто публикует отчеты о ходе разбирательства и его результатах. Журналисты-расследователи вмешиваются в случае судебной ошибки. Но суд, скорее всего, начнется уже после того, как вы закончите школу.
— А какой же второй вариант? — спросил Тэйт.
— Закончить начатое нами расследование. Мы уже проверили нескольких подозреваемых и убедились в отсутствии у них мотивов. И можем, продолжив изучать имеющиеся доказательства до конца года, убедиться в том, что офис шерифа Озерного округа взял именно виновного в этом преступлении парня.
— А если первый вариант не обсуждается, — выступил Ноа, — и нам не понравился второй, то есть ли третий вариант?
— Мы в любой момент можем вернуться к изначально разработанной мной программе, — мистер Келли усмехнулся. — Растяжимые понятия вопросов права в журналистике.
— Лучше уж второй вариант! — воскликнула Ханна.
Почти все поддержали ее, за исключением Фелиции, которая уже выбрала для себя стезю законоведа.
— Итак, большинство «за», — заключил мистер Келли. — Тогда продолжим нашу работу. Рассаживайтесь по группам и просмотрите списки ваших дел. Я буду проверять их по мере надобности.
Кэссиди все еще разворачивала свою парту, когда он подошел и вручил ей флешку.
— Это моя исходная цель. В качестве поддержки следующего поколения мастеров журналистики фотограф согласилась дать нам взглянуть на неопубликованные материалы. Она снимала издалека, так что, вероятно, ничего нового здесь не обнаружится, но дайте мне знать, если заметите что-нибудь интересное.
Келли направился дальше, а Кэссиди сразу подключила флешку к своему ноутбуку и открыла папку, а Ноа стоял позади нее, глядя на экран.
Тэйт, услышав о задании, подошел к ним.
— Я тоже хочу посмотреть, — заявил он, склонившись так близко, что Кэссиди почувствовала исходящее от него тепло. — В конце концов, именно я обнаружил на дне этого чертова утопленника.
— О черт, — застонал Ноа, — сто семьдесят две фотки…
— Открывай, открывай! — поторопил Тэйт.
Открыв первый файл, Кэссиди расширила изображение до полного экрана. Серия фотографий показывала последовательность действий, необходимых для подъема автомобиля из озера, и на удивление много транспортных средств, с трудом проехавших по заросшей лесной дороге и остановившихся возле поднимавшейся на скалу тропы. Она узнала городской пикап из Гленлейка, их школьный фургон, два полицейских внедорожника, пару незнакомых машин и даже, как ни странно, «Скорую».
Внизу на полосе берега, огороженного желтой лентой, стояла группа людей, наблюдая за действиями команды, управлявшей подъемным краном на барже. Кэссиди узнала среди собравшихся директора, его заместителя и управляющего хозяйством Гленлейка. Фотограф явно добралась туда задолго до поднятия машины и, казалось, просто от нечего делать фотографировала почти одно и то же.
— Думаю, мы уже нашли явную улику, — пошутил Ноа, устав от бесполезных просмотров.
— Погоди, — сказал Тэйт.
Из воды появились похожие на тюленей головы водолазов; один из них подал большим пальцем условный знак на поднятие, показывая, что к утонувшему автомобилю подсоединили тросы.
Дюжина фотографий запечатлела подъем машины, начиная с того момента, когда на поверхности появился ее капот и завис над взбаламученной озерной гладью, изливая обратно мутные водяные потоки. Несколько почти таких же фотографий они уже видели в газете.
Наконец машина опустилась на палубу баржи. Следователи в оранжевых жилетах заглянули в окна. Благодаря удивительно мощному телеобъективу фотографа картинка увеличилась, и Кэссиди узнала детектива Гавраса, приходившего к ним на урок. Именно он первым открыл дверцу машины.
Следующие кадры были сделаны под разными углами, словно фотограф бегала по вершине скалы, пытаясь найти лучший ракурс. Внезапно на экране появились на удивление четкие изображения передних сидений в обрамлении открытой дверцы, а также руки и спины следователей.
— А вот и он, — тихо сказала Кэссиди.
Груда костей на сиденье, облепленная грязью, тиной и зелеными плетьми каких-то водорослей. Одежда давным-давно сгнила напрочь.
Следующие несколько фотографий испортила спина полицейского фотографа, но, когда внештатнице удалось сделать очередной четкий снимок, они увидели, как Гаврас каким-то металлическим пинцетом извлек из машины часы, отправившиеся в пластиковый пакет в качестве вещественного доказательства.
Однако на сиденье поблескивало что-то еще.
— Что это там? — спросил Ноа, коснувшись экрана ноутбука.
Кэссиди увеличила изображение, но предмет получился размытым. Убрав увеличение, она переключилась на следующий снимок. И следующий.
Гаврас вытащил из машины что-то еще. И в первой же его фотографии обозначились очертания того, от чего у нее вдруг противно засосало под ложечкой.
Следующее фото, идеально сфокусированное в блестящем солнечном луче, подтвердило догадку.
— Это же браслет! — воскликнул Ноа.
Да, именно браслет. Точно такой же, как у ее матери.
Глава 37
Личный дневник Энди Блум, школа Гленлейк
10 февраля 1997 года, понедельник
Сегодня Далласу исполняется сорок лет. В классе мы хором пропели ему традиционное пожелание «С днем рождения». Но после странного, сюрреалистического (я просто не знаю, как это описать) вечернего празднования в субботу, проведенного нами вместе, я не сказала бы, что испытала должный восторг. Более того: мне впервые захотелось, чтобы он перестал постоянно носить подаренный мной браслет. Или хотя бы снимал его перед уроками.
Единственным желанным подарком от меня Даллас объявил удовольствие от моей компании. Пришлось соврать Джорджине и миссис Генри, что мой папа приехал всего на один день и хотел бы, чтобы я провела его с ним в отельном номере, и даже подделала записку, но миссис Генри не захотела посмотреть ее. Так что я просто вышла из общаги со своим рюкзаком, убедилась, что никто за мной не следит, а затем, срезав путь через лес, подошла к задней двери коттеджа Далласа.
Все занавески были задернуты. За ними горела лишь пара свечей, так что мои надежды немедленно обратились к романтическому ужину и долгому, вальяжному ночному общению.
Забавно, как быстро воображение способно нарисовать нереальные картины…
— Надеюсь, ты готова к необычному приключению, — заявил Даллас, целуя меня на кухне, достаточно долго и страстно, чтобы моя плоть начала таять.
