Жена, однако, была не в восторге от этой мысли.
— Стоит ли будить лихо? — сказала она, в основном потому, что больше не хотела ничего копать. Даллас давно в мире ином. И хотя это была не ее вина, что он покончил с собой или так напился, что решил сверзиться на машине со скалы, возможно, из-за нее, его беременной семнадцатилетней ученицы; Энди просто уже хотела перестать думать об этом.
Но потом Кэссиди поддержала идею отца. И уже в следующее мгновение Энди осознала, что их четверо против нее одной и что они дружно едут в кампус Гленлейка.
Кэссиди, обняв всех на прощание, убежала к друзьям, причем все они вели себя так, будто не виделись много месяцев. Йен тоже откололся, отправившись «докапываться до истины» и договорившись встретиться с нею позже.
Энди скептически отнеслась к его детективному рвению, но, зарегистрировав Уитни и Оуэна, порадовалась их явному оживлению. Пожалуй, то, что они проведут день с девятиклассниками, которые покажут им их будущую обитель, по-настоящему ценно.
Она сама в школьные годы воспринимала Гленлейк именно так.
Когда Кэтрин Генри материализовалась рядом и тепло обняла ее, Энди почти успокоилась.
— Сегодня немного тише, чем в последний раз, когда мы виделись, — заметила миссис Генри. — Тогда выстроилась столь длинная очередь желающих поздравить тебя с такой замечательной дочерью, что у меня не было шансов.
— Да, мы очень гордимся ее успехами, — повторила Энди, казалось, уже тысячный раз.
— Меньшего я и не ожидала. Знаешь, я никогда не придавала особого значения разным «легендарным» парам, но действительно думаю, что вы с Йеном — идеальный дуэт.
— Несмотря на давнее юношеское сближение, нам повезло до сих пор сохранить прочные отношения.
— Прочные основы помогают легче пережить сложные времена.
Энди судорожно вдохнула.
— Сложные времена?
— Вся эта ситуация с Далласом, должно быть, тяжела для тебя, учитывая, как близко ты его знала… — Миссис Генри ничуть не изменила свой беспечный тон.
Целую неделю Энди с трудом удавалось сдерживаться. Опасаясь, что шлюзы вот-вот откроются, она промолчала.
Значит, и миссис Генри знала…
— Моя милая, — Кэтрин повернулась и посмотрела ей в глаза, — вся ответственность лежала на Далласе Уокере. Он отвечал за все свои действия. Ты ни в чем не виновата.
Рано потеряв мать, Энди долгие годы пыталась связывать любые проявления радости, боли и горя с ее образом. И только когда Кэтрин Генри стала курировать их общежитие, позволила кому-то заполнить внутреннюю пустоту, пусть даже только отчасти. И сейчас, спустя много лет, все поняла по лицу Кэтрин.
Она знала.
Она знала всё с самого начала.
— Откуда вы…
— Поначалу, — миссис Генри вздохнула, — я предпочла не верить ходившим среди преподавателей слухам, несмотря на то, что видела, как он смотрел на тебя.
Энди вдруг подумала о Миранде Дэрроу. Она ведь тоже знала, хотя и не вспомнила имя. «Мне кажется, ее имя заканчивалось на гласную букву…»
— После того как наткнулась на тебя и Сильви Монтгомери, страдавших от «гриппа» в туалете, я сходила к медсестре, решив разобраться в том, что с вами происходит.
— Сильви страдала булимией.
— Верно. Но ты-то не страдала. Поговорив с медсестрой, я вернулась в туалет и заглянула в мусорный бак, где надеялась обнаружить выброшенный тампон. Но нашла тест на беременность.
— Она прервалась… быстро, — безучастно вставила Энди.
— Не важно, что случилось. Я ничуть не пожалела, что Даллас Уокер исчез.
— А что с ним произошло? — спросила Энди, осознав, как жалобно прозвучал ее голос.
— Отношения между учителями и учащимися всегда представляли проблему в школах-интернатах, — ответила миссис Генри монотонным наставительным тоном. — До недавнего времени, если учитель склонял учащихся к сексуальным отношениям, его тихо просили уйти в отставку. В некоторых школах подобным типам даже предоставляли хорошие рекомендации для того, чтобы они могли получить работу в других учебных заведениях.
— Расскажите мне.
— Я поняла, что обязана доложить о том, что обнаружила в мусоре, — продолжила Кэтрин, не поднимая глаз. — Я просто пыталась защитить тебя.
— И тогда Далласа вызвали на ковер…
— Никогда в жизни я не могла бы представить, что он погибнет… — Слезы заструились по морщинкам внезапно постаревшего лица. — Я тут совершенно ни при чем.
— Но вам известно, кто при чем.
— Гленлейк всегда славился своей программой приглашенных писателей, — провозгласила Кэтрин так, словно долгие годы твердила себе эти самые слова. — Они просто не могли позволить действиям одного человека разрушить то, что так долго строили.
* * *
Когда Йен говорил, что собирается докопаться до истины, то порадовался, что Энди не спросила, где именно он планирует это делать. Потому что когда Йен поехал искать дом, адрес которого нашел в досье, то сам задавался тем же вопросом.
Свернув с четырехполосного шоссе, он долго колесил по пригороду, пока не оказался на извилистой сельской дороге, где наконец нашел улицу и номер дома, указанные на столбике с почтовым ящиком, державшимся всего на одном гвозде. Медленно заехав на подъездную дорожку, увидел грязный и покосившийся белый фермерский дом, скрытый за разросшимися деревьями. С одной стороны к нему пристроился новый, из гофрированных металлических листов гараж на три машины, а с другой, на заднем дворе, стоял потрепанный дорожный фургон, выглядевший, однако, более пригодным для жизни, чем сам дом.
Заглушив двигатель машины, Йен отпрянул в глубь салона, когда слюнявый ротвейлер, положив свои лапы на дверцу, принялся рычать на него через стекло.
Все стереотипы подтвердились.
Он даже не собирался выходить из машины, пока не открылась входная дверь и появившийся на покосившемся крыльце Рой не отозвал собаку.
— Место, Пушкарь!
Пес неохотно исполнил приказ хозяина.
Йен вышел из машины, оставив дверцу открытой на случай, если придется быстро нырнуть обратно. Собака отступила только наполовину и настороженно наблюдала за ним.
— Меня зовут Йен Коупленд.
— Мне известно, кто ты, — спустившись с крыльца, проворчал Рой, искоса глянув на него.
Йен не представлял, как лучше задавать вопросы так, чтобы Рой не захлопнул перед ним дверь или, того хуже, не натравил на него собаку. «Как вы столько лет продержались в Гленлейке, учитывая ваши прогулы, дерьмовое отношение к работе и полное отсутствие трудовой этики?»
— Тогда я знал твою жену, а теперь знаю и твою дочь тоже.
