Томас кивнул, а из телевизора донеслась неуместная веселая рекламная песенка.
— Я начала собирать вещи, — продолжила она, поставив коробочку с кольцом на стол, толкнув ее к нему. — Полагаю, ты захочешь его обратно.
— Значит, это все? — он посмотрел сначала на коробочку, а потом на нее.
— Ну, я просто решила…
— Не пытайся спихнуть все на меня. Я был совершенно серьезен, когда говорил, что хочу провести остаток своей жизни с тобой. Если это не то, чего ты хочешь, тогда именно ты все прекратишь. Прошу меня простить, — сказал он и встал.
— Куда ты идешь?
— На улицу.
Томас, само воплощение спокойствия, взял пульт, так как для него следующая реклама была еще более невыносимой чем предыдущая.
— На улицу куда?
— Пройтись, — рассеянно сказал он, тыкая кнопки, которые, по всей видимости, не делали ничего. В конце концов, он просто швырнул пульт в экран, что, кажется, помогло. — Прошу меня простить, — повторил он ошарашенной Бакстер и вышел в дверь.
Телевизор издавал электрическое жужжание.
* * *
Волк наконец добрался до душа, что для него было хорошей новостью, а для всех остальных — просто отличной. Их с Сондерсом застали врасплох сообщением, что они должны будут во второй половине дня встретиться с детективом из полиции Эссекса, руководившим расследованием по делу о нападении на Кристиана. Было, конечно, ужасно, что жертвой такого преступления стал сам комиссар столичной полиции, но было трудно отрицать, что этот факт был довольно полезным. Детектив не мог помочь им в достаточной мере, изо всех сил лебезил и, казалось, был в полном восторге от перспективы сотрудничества с другим полицейским отделением.
Однако по итогам ночи было практически нечего доложить. Грузовик «Митцубиси» нашли на свадебной дорожке близ Хатфилда, его там бросили и сожгли; криминалисты пытались хоть что-то выяснить по обломкам. Улучшив качество записи с телефона соседа, все, что можно было установить — это то, что оба нападавших были определенно мужчинами ростом более ста восьмидесяти, мускулистые и достаточно опытные для того, чтобы подчистить за собой. Остальные разрозненные данные были собраны и отправлены на каталогизацию.
Пахнущий намного лучше Волк обернулся в полотенце и полуголый прошел по участку Паддингтон-Грин в свою камеру, чтобы лечь спать.
* * *
Эдмундс потерял счет времени, пока работал при свете разбитой лампы, примотанной скотчем к верхней части газонокосилки. Оставив Тиу и Лейлу смотреть воскресное кино, он удалился в сад, чтобы продолжить работу. Он написал себе записку: напоминание, чтобы не забыть затребовать больше материалов по делу о группе, работавшей на складе верфи. Было проведено полностью независимое расследование по наркотикам, которое, как он теперь полагал, имело прямое отношение к их собственному. Он откинулся назад и потянулся, удовлетворенно щелкнув суставами, когда из дома раздался крик.
Ногой опрокинув стул, Эдмундс ринулся в дверь, побежав через темный сад в дом.
— Алекс! Алекс! — звала Тиа, она включила свет на кухне, держа в руках плачущую Лейлу.
Добежав до задней двери, он понял причину тревоги: грязные следы мокрых ботинок шли по линолеуму между ними от гостиной на кухню, где злоумышленник сделал праздный круг и вышел из комнаты.
— Кто-то был у нас дома! — едва дышала Тиа, укачивая и успокаивая Лейлу.
— Побудь тут, — сказал ей Эдмундс, открыв ящик для столовых приборов и достав нож.
Он зашел в дверной проем, и ему сделалось дурно, когда он увидел следы ботинок вокруг дивана, на котором спали его невеста и дочь. Почувствовав странный запах в воздухе, он пошел по следам вверх по лестнице. Проверив шкафы, он бросился обратно вниз, где запах усилился. Когда он вошел в прихожую, то услышал булькающий и шипящий звук. Переставленные кем-то в другое место и поставленные друг на друга коробки с уликами словно таяли.
Аккуратно обойдя растворяющуюся башню, он заглянул в ванную справа и прошел в сад перед домом. Подбежав к дороге, он не заметил ни единого признака движения на морозной улице. Простояв почти минуту и вглядываясь в темноту, он вернулся в дом. Там он пнул то немногое, что осталось от коробок, в надежде хоть что-нибудь спасти. Поспешив вернуться к семье, он достал телефон и набрал номер Бакстер.
* * *
— Кислота? — спросил Сондерс, когда Джо изучал липкую массу на полу дома Эдмундса.
Встряхнув пробирку в руке, криминалист поднес ее к свету, наблюдая, как болтающаяся жидкость постепенно краснела.
— О да, — ответил Джо, вставая.
— Они носили эту штуку рядом с Лейлой, — Эдмундс не мог скрыть отвращения на лице.
Волк изумленно смотрел, как Бакстер протянула руку, чтобы взять руку Эдмундса. Придя в дом, она прошла мимо Коукса и с тех пор старалась на него не смотреть.
— Они уехали к ее маме? — спросила она.
Эдмундс кивнул.
— Итак, сейчас же все считают, что взлом моей машине не был просто взломом моей машины, да? — спросил Сондерс. — Я… комиссар… теперь Эдмундс. Нас выцеливают.
— Что означает, что мы все ближе, — сказал Волк.
— Разве что ближе к ярлычку на большом пальце, — тихо отозвался Сондерс.
Все неодобрительно покосились на него.
— Что? — невинно спросил он. — Просто говорю. — Он обратился к Бакстер, чтобы сменить тему. — Волк сказал, что вчерашняя ночь была не лучшей для того, чтобы сидеть в больнице.
— А-а-ай! — застонал Эдмундс, когда она вонзилась ногтями в его кисть.
— Просто бесконечные ожидания чего-то, что так и не произошло, — пояснил он, чувствуя резкую перемену настроения в комнате. — Неуютно, — добавил он, не зная, стоит ли ему еще открывать рот или нет.
— А теперь еще раз, что он тебе сказал?! — спросила Бакстер, уставившись в глаза Волку.
Все повернулись к Сондерсу, и никто, включая Сондерса, толком не понимал, что он сказал не так.
— Э-э-э-э. Он сказал, что хотел… немного подремать, но не мог.
Челюсть Бакстер от возмущения отвисла.
— Я думаю, — начал Волк, наконец поняв в чем дело. — Он про ночь, которую мы провели в комнате ожидания.
— Ну… да, — растерянно пожал пдечами Сондерс.
— О, — вздохнула Бакстер. — Я не сидела там всю ночь.
— Она уехала примерно в…
— Одиннадцать? — неуверенно сказала Бакстер.
— … два. — Волк уставился на нее. — В две минуты двенадцатого.
— Ты же за мной не следил и ничего такого, верно? — натужно рассмеялась Бакстер.
— Боже, нет! — ответил Волк, закончив обмен репликами самым неестественным способом. Он не был уверен, что существует такое понятие, как «подозрительная тишина», но если такое существует, то повисла в комнате именно она.
