Я ожидаю чего угодно: недоверия, злости, раздражения, смеха, но никак не полного страха голоса:
– Алина мертва?
– Да. Это ее тело нашли на пляже. Тебя разыскивают за ее убийство.
Никольский опускает голову на руль. Мне вдруг становится его жалко. Парой минут ранее он обмолвился, что любил Алину. Каково это, вот так узнать о ее смерти, видя рядом практически копию, живую и здоровую?
– Я не тронул бы Алину. Я ее любил.
– На камерах видно, как в ту ночь, когда она якобы уехала, вы ссорились. Потом вы ушли, Алина пропала, а тело нашли в тех же вещах, что были на ней. Ты последний, кто видел ее. Девушка из клуба сказала, что вы с Алиной ходили туда без Олега…
– Бред! Я никогда не водил Алину в этот клуб без Долгих. Значит, у нее был кто-то еще. И он ее убил. Или… не знаю, несчастный случай! Мы действительно поссорились. Я предложил ей заканчивать с контрактом и стать моей девушкой. Она сказала, что двое мужиков, свобода и деньги лучше, чем один мужик и замужество. Я вышел из себя, накричал на нее, сказал, что никому и в голову не придет звать ее замуж, а потом мы разошлись! Я поехал кататься, чтобы проветрить голову, остыл, а когда вернулся в отель, чтобы извиниться, она уже уехала. Потом я понял, что лучше буду рядом с ней с помощью контракта, чем не буду вообще и вернулся, чтобы предложить новый круиз! Как… как это вообще возможно? Ты ее сестра? Алина никогда не говорила, что у нее есть сестра!
– Понятия не имею, – вздыхаю я. – Ничего не помню. Судя по всему, мы мало общались. Но я знала, куда она поехала, раз выдала себя за нее. И как-то сделала документы Алины. Друг Олега сказал, Алина не въезжала в Россию. На несчастный случай не похоже. Кто-то очень стремился подставить все так, словно она уехала.
Данил вдруг со всей силы бьет по рулю.
– Черт! Черт!
А потом выходит из машины и садится у обочины, отвернувшись так, чтобы я не видела. Сердце больно щемит от сочувствия. Я почти ему верю. Хоть он снова рушит более-менее устаканившуюся цепь событий, верю.
Когда он возвращается, то выглядит спокойным, но я даже не представляю, какой ураган эмоций бушует внутри.
– Может, ты меня отстегнешь? – осторожно спрашиваю я.
– Нет. Пока не приедем на место, придется потерпеть.
– Что за место?
– Дом, о котором не знает Олег и который не числится в моих активах.
– И зачем же тебе такой дом, если ты не виновен?
– Да, разумеется, затем, чтобы похищать девушек и там их расчленять.
– Не очень смешно, если честно.
– Я хочу поговорить с Олегом без полиции. Для этого нужно место, о котором никто не знает. И ты, чтобы он не делал глупостей.
– Ты так уверен, что Олег кинется в одиночку рисковать?
– Уверен. Я его знаю. А вот тебя, похоже, нет. Как тебя зовут?
– Алёна.
Данил слегка нервно смеется.
С основной дороги мы съезжаем куда-то на проселочную, и долго, неспешно пробираемся через лес. Наконец виднеется небольшой домик, я бы назвала его охотничьим, если бы вокруг не раскинулась шикарная курортная зона. Это не заброшенный сарай, а дом, заработать на который мне бы не хватило жизни. Разве что если заключать контракты не реже раза в месяц. Ворота автоматически открываются, пропуская нас на территорию. Никольский заезжает в гараж, выключает зажигание и предусмотрительно убирает во внутренний карман куртки ключи.
– Значит, так, – говорит он, решительно глядя прямо перед собой, – я тебя не трону, если ты меня не вынудишь. Не пытайся сбежать или с кем-то связаться. Не устраивай истерик и не вреди себе. Вечером я свяжусь с Олегом и, когда он приедет и мы поговорим, отпущу тебя, поняла? Не советую строить иллюзии, что я не способен на жестокость, Алёна. Поняла?
– Да. Поняла.
– Тогда сними, пожалуйста, обувь и выверни карманы.
– Обувь?
Данил пожимает плечами, а я закатываю глаза. Отлично! Мне больше не страшно, что он прикопает меня где-нибудь под кустом, зато обидно, что Никольский считает, будто отсутствие кед удержит меня от побега. Вот честное слово, из принципа хочется сбежать!
Я выбрасываю из машину кеды, надеясь, что делаю это достаточно недовольно. Затем выворачиваю все карманы (кстати, пустые). Данил мрачно кивает, и мы выходим.
Дом светлый, в бежевых тонах, не изобилующий мебелью и от этого довольно приятный. Ухоженный, но совершенно безликий. В нем давно не появлялись хозяева, хотя наверняка кто-то регулярно наводит порядок.
– Ты хочешь есть? – спрашивает Данил.
– Пить.
– Возьми в холодильнике все, что тебе нравится. А потом я запру тебя в комнате наверху.
– А это обязательно?
– Ну, пока ты не сказала, что мент, я не собирался тебя запирать, – усмехается Никольский. – А сейчас очкую.
На секунду мы будто переносимся на несколько дней назад, когда я пыталась осмыслить происходящее, а Данил терпеливо отвечал на миллион вопросов. И куда делся тот улыбчивый парень?
«А ты бы много улыбалась, если бы заимела обвинение в убийстве?», – проносится в голове.
Холодильник забит доверху, Никольский подготовился. Я беру бутылку минералки, банку содовой и банку холодного кофе. Подумав, прихватываю еще коробку с итальянским печеньем.
– И сколько мне там сидеть?
– Несколько часов. Потом позвоним Олегу.
Он провожает меня на второй этаж, где за первой же дверью скрывается небольшая, но милая спальня. На постели лежат чистое полотенце и халат. Ни книг, ни телевизора в комнате нет, но я вряд ли смогу сейчас отвлечься.
– Если что-то будет нужно, кричи.
Я отворачиваюсь, подхожу к окну и смотрю на сад.
– Алёна… – раздается от двери. – Мне жаль, что ты потеряла сестру. Я действительно ее любил.
Не получив ответа, Данил закрывает дверь. Щелкает замок, и я остаюсь в одиночестве.
***
– Алёна… эй, проснись.
Я чувствую, как кто-то осторожно гладит меня по волосам. Приятное ощущение. Голос и запах знакомы, но я так крепко сплю, что мозг не сразу соотносит ощущения с воспоминаниями. Да и откуда здесь взяться Олегу? Никольский должен позвонить ему вечером, а сейчас…
Я резко открываю глаза.
В комнате темно. Слабый свет льется из коридора, через приоткрытую дверь. Я сама не заметила, как уснула. И даже кофе не помог.
На краешке кровати и впрямь сидит Олег. Сначала я не верю своим глазам, а потом, когда доходит реальность его прикосновений, не удерживаюсь и обнимаю.
– Ты как? – спрашивает он.
– В порядке. Ты говорил с Данилом?
