– Если доберемся до него, обязательно поздравлю, – проворчала я, посмотрев на трехэтажный доходный дом ниже средней паршивости со смутным чувством тревоги. – На каком этаже живет тот стражник? – задала я вопрос, видя, что лишь на третьем этаже одиноко теплится свет в небольшом окне с покошенной рамой. Учитывая поздний час – все вполне логично и большинство граждан, исключая лишь вампиров, ночью предпочитают спать.
– Не знаю, но это и не проблема. Найдем, – непринужденно пожал вампир плечами и ненавязчиво подтолкнул меня к входной двери.
– Он, вообще, дома? – продолжала я настаивать, так как тревога лишь возрастала.
– Это мы тоже сейчас проверим. Даже если его не будет – не страшно. Подождем с дежурства. Заодно осмотримся, – рассуждал вампир вполне логично, уже требовательнее пихая меня в спину, пока мы не вошли в подъезд. После Гэврил осмотрелся, принюхался и кивнул мне на лестницу, по которой мы поднялись на третий этаж.
– Да сколько можно шляться?! – услышала я истеричный и сонный голос из-за двери на втором этаже, когда, в отличие от вампира, неосторожно ступила на скрипящую половицу, чем и привлекла внимание нервного жильца. – Ночь на дворе, а к этому уроду все гости шляются и гремят! И управы на него нет никакой!
Я бы еще немного послушала, так как, судя по всему, нам нужно было именно на третий этаж, где и проживал Вильт – уже знакомый стражник. Но Гэврил выразительно поднял бровь, а я постаралась следить за тем, куда вставать. Однако вампир все равно передвигался тише.
Предчувствие вновь дало о себе знать, когда Гэврил подвел меня к единственной двери на третьем этаже, из-под которой тусклыми полосками пробивался неровный свет от свечи.
Вампир прислушался, внимательно гипнотизируя дверь, а после бросил на меня короткий взгляд.
– Там тихо, – прокомментировал он, пока я рассматривала дверь, замечая, что она закрыта изнутри на засов, а не на замок, о чем свидетельствовала тень значительно выше отверстия под ключ.
– Слишком тихо, – негромко добавила я и глубоко вздохнула, так как для меня уже было очевидно, что никого живого за той дверью нет.
Скорбно поджала губы, посмотрела на вампира и смиренно вздохнула:
– Постарайся не создавать шума.
Вампир кивнул, поднял ладонь, на пальцах которой моментально отрасли десятисантиметровые когти. Этими когтями, он просто скользнул по полотнищу, разрезая дерево, вместе с металлом далеко не хлипкого засова.
– Страшно? – поймав мой взгляд, уточнил Редой насмешливо, что я считала в данной ситуации вообще неуместным.
– Меня радует знание, что вас осталось относительно немного. Остальные вампиры мне не страшны, – вполне искренне произнесла я.
– Все верно. Но одного меня уже достаточно, чтобы не забываться, – хищно усмехнулся он, сверкнув взглядом и клыкастой улыбкой. Я промолчала, не желая развивать дискуссию, которая наверняка закончится ничем. Да и не ко времени. Потому осторожно толкнула дверь, мимолетно радуясь, что петли не скрипят, в отличие от рассохшегося пола, и тихо вошла в слабо освещенную комнату. Запах мне не понравился сразу. Еще не видя, но, уже зная, что увижу, повернула голову и… ну надо же… обнаружила висельника.
– Мы опоздали, – отметил вампир увиденное.
Я лишь вздохнула, не желая комментировать очевидное. Прикрыла дверь и, неслышно ступая по половицам, которые, в отличие от двери, безбожно скрипели ввиду своей ветхости и гнили, подошла ближе к висящему знакомому оборотню, все еще частично облаченному в латы.
Внимательно его осмотрела, заметила валяющийся рядом табурет, а после то, как тело слегка раскачивалось. Судорожно сглотнула и резко отвернулась, посмотрев на вампира, держащего в руках лист бумаги, поднятый со стола, по которому лужей стелилось красное пятно вина, монотонно капая на рассохшийся и немытый пол.
– Похоже на себя руки наложил. Пишет, что от неразделенной любви к некой Лане, – цинично фыркнул вампир, посмотрел на меня и даже предложил мне самой оценить написанное.
Я приняла предложенное, пробежалась взглядом по ровным буквам, пока вампир прошелся по помещению, заглядывая в разные места и шкафчики.
– Его убили, – вздохнула я, а после дотронулась до руки, что еще слегка сохранила тепло. – Соседка со второго этажа утверждала, что наверх кто-то поднимался и до нас.
– Может сам горе-любовник?
– Подозреваю, к графику горе-любовника она уже могла привыкнуть и признала бы соседа. Утром спустился, а вечером поднялся. Если в среднем. Но баба уверена, что у Вильта были гости, значит, поднимались дважды. С нами – трижды.
– Однако, дверь заперта изнутри, – парировал вампир, даже не смотря на меня. Вместо этого он бессовестно копался в вещах покойного, изредка поднимая на свет какую-нибудь безделушку. Понимал, что она ничего не стоит, и отбрасывал в сторону, принимаясь за новые вещи.
– Зато окно открыто, – буркнула я и отворила плохо закрытую створку, аккуратно выглянув наружу, чтобы убедиться, что крыша сразу же переходит в перекрытие и из окна, особенно нелюдю, взобраться на крышу – легче легкого.– Так и ушли, – закрыла я окно, чтобы наше пребывание на месте убийства оставалось в относительной тайне. – Ты что-то ищешь? – не выдержала я наблюдая уже откровенное мародёрство.
– На ограбление не похоже. Брать тут особо нечего, но кошель с деньгами я нашел, – поднял вампир упомянутый кошель, которым я оплатила свой пропуск, на уровень с лицом, а после без каких-либо моральных терзаний спрятал в карман. – Что? – поднял он бровь. – Ему они уже не нужны, – указал он взглядом на висельника.
Молча покачала головой и вновь подошла к трупу, решив, что лучше немного поразглагольствовать, чем зацикливаться на поведении аморального вампира.
– Умер около часа назад. Полагаю, почти сразу, как вернулся домой из ратуши. Его здесь ждали, если с убийцей он был незнаком. В противном случае, вряд ли он открыл бы и впустил незнакомца ночью. За это время напиться до такого состояния, чтобы так небрежно сорвать с себя латы и разливать вино, он не мог ни при каком желании. Сломали шею, а после уже подвесили.
– Даже это заметила, – то ли с насмешкой, то ли с толикой уважения, уточнил вампир, вставая рядом и по моему примеру рассматривая слабо раскачивающееся тело.
– У него перебит позвоночник, что было бы невозможно, реши он упасть с табуретки. Вильт должен был задохнуться, а не сломать себе позвонки. Но ни высунутого языка, ни отека или синяка на лице и шее я не вижу, а вот сломанная шея – впечатляет, учитывая высоту «падения» с табуретки. – Выразительно и скептически посмотрела я на местами потрескавшийся потолок, который высотой не впечатлял. Даже с моим невыдающимся ростом я вполне смогу дотянуться до него в прыжке. Здоровому оборотню данная высота вообще смехотворна. Сейчас висельник едва не касается мысками сапог пола. Даже представлять, как высокий оборотень взбирается на табуретку, чтобы в полусогнутом состоянии с нее спрыгнуть – смешно.
