Изумленно моргнула, а после перевела взгляд на своего противника, который никуда не делся. Уверенный, что меня раздавило горящей балкой, он было двинулся на выручку своему товарищу в желании разделаться с Рэдоем, но тут повернул голову и заметил меня. Через мгновение перехватив в руках клинок, он ловким движением убрал его в ножны, взамен ему доставая из-за пазухи странного вида керамбит. И что-то в блеске этого оружия вызвало во мне странную панику, которою я не могла объяснить.
Попыталась подняться, обнаружив, что мою лодыжку придавило обрушившимся перекрытием к проломленному полу. Судорожные попытки освободиться оказались тщетными. Сказывались и отсутствие кислорода, и обилие угарного газа, от которого я была всего на волоске от потери сознания, а так же вес самой балки, который оказался в моем состоянии просто неподъемным.
Посверкивая своим странным оружием, ассасин неотвратимо приближался ко мне с явным намерением прикончить. Ему оставалось лишь несколько шагов, когда в него со всего маху был брошен его же товарищ, и оба кубарем пронеслись мимо меня, пока разъяренный, утомленный и раненный вампир скалился в их сторону. Затем кинулся ко мне, чтобы помочь выбраться. Гэврил схватил обугленную балку и почти приподнял ее, но тут послышался звон стекла, и в окошко ввалился явно полудохлый ассасин, которого вампир, видимо, забыл добить, стремясь ко мне на выручку. Злополучная балка вновь с треском рухнула на пол.
Так и не успев высвободить ногу, я чуть было не лишилась чувств от повторного удара. Однако на этот раз брус застрял в обломках пола, не обрушившись всей своей тяжестью на щиколотку. Огромными усилиями, превозмогая боль, от которой на глаза наворачивались слезы, и безжалостно сдирая кожу, я таки смогла расшатать дымящееся и шипящее раскаленной смолой бревно и подтянуть ногу к себе, пожертвовав сапогом.
Но расслабиться мне было не дано, как и покинуть, наконец, это чертово горящее логово, в котором я буквально задыхалась. Меня схватили за больную ногу, что волочила за собой, подтянули к себе, а после схватили за волосы, которые только великим чудом до сих пор не сгорели от стоящей кругом температуры.
Взвизгнула и вслепую постаралась ударить врага, но он был ловчее и, несколько раз приложил меня лицом о стол. По всем законам я должна была не просто лишиться сознания после подобного, но и тихо-мирно подохнуть. Ни один человек не смог бы выдержать подобных ударов. Но не сдохла, чем сильно огорчила ассасина, который перевернул меня разбитым лицом к себе и удостоверился в том, что я дышу. Единственное, что немного успокоило – в руках нападавшего я не видела того керамбита, который он, вероятно, в суматохе успел потерять. Но после я встретилась взглядом со своим врагом и поняла, что отсутствие холодного оружия меня вряд ли хоть чем-то убережет.
Краем глаза заметила, как на фоне вампир пытается подобраться ко мне, что не дают ему сделать его противники в черном. Встретилась с Гэврилом взглядом, а после ощутила удар в грудь, который по всей видимости обязан был раздробить мне ребра. Я улетала вперед спиной, ударившись и выбив своим телом горящую дверь в соседнее помещение, полностью объятое огнем. Утешало лишь то, что чисто на рефлексе умудрилась уцепиться за балахон своего противника, утаскивая урода за собой в пекло.
Последнее, что я услышала, прежде чем была поглащена ревом открытого огня – яростный рык вампира.
Я ощущала, как загорается моя одежда. Я чувствовала, как оголенные участки тела лижет яростное пламя, а легкие заполняет огонь… и мне не было больно. Боль прекратилась, стоило войти в открытое пламя. С каждым вздохом я чувствовала себя лучше и боль от былых повреждений утихала. Языки пламени, как ласковые котята ластились, осторожно и нежно прикасаясь к моим пальцам на руках и к лицу, но не щадили одежду. С каждым вздохом я чувствовала в себе силы, чтобы подняться, сначала на руках, а после и на ноги, оборачиваясь к выходу, где в горящем дверном проеме еще виделись размытые фигуры, дерущиеся ни на жизнь, а на смерть. Туда же намеревался выбежать и мой противник, что сейчас яростно старался выбраться из огненного ада, казавшимся мне сейчас настоящим оазисом.
Во мне же возрастала неуемная жажда убийства, которая подтолкнула меня вперед, где, протянув руку, я ухватила мимо пробегавшего ассасина, а после утянула мужчину за собой в самую глубь комнаты с невероятной для меня силой, что не мог пересилить даже обезумивший, горящий и корчащийся от боли мужчина.
Он кричал, извивался, бил меня по всему корпусу, в том числе и по ранам, но я не обращала внимания ни на удары, ни на то, что они должны были вызывать боль, но не вызывали. Я не обращала внимания даже на то, что должна была гореть… и я горела, но казалась от этого лишь сильнее. Что не скажешь про моего врага, с которого я безжалостно срывала его облачение, позволяя языкам пламени быстрее подобраться к плоти несчастного. Послышался визг, а легкие, вместе с жаром, заполнил запах горелой плоти и… чего-то еще, такого знакомого, опьяняющего, отчего, словно появлялось второе дыхание и эйфория… То, что я вдыхала с улыбкой восторга на своих подрагивающих губах.
Все волосы на голове ассасина моментально вспыхнули, кожа в мгновение ока загорелась и стала буквально стекать по его лицу, вместе с подтеками лопнувших глазных яблок.
Я держала его до тех пор, пока не убедилась, что все его тело охвачено огнем, а мужчина обезумил от агонии.
Я отпустила его, и он слепо помчался, не разбирая дороги, в попытках избавиться от этой боли. Но спасения не было, даже когда он каким-то чудом смог попасть в окно, из которого вывалился на улицу, где спустя несколько секунд, затих навсегда.
Словно ведомая, я последовала за ним, ловко спрыгнув на землю с подоконника, и встала над горящим человеком, не обращая внимания на то, что огонь на мне самой не разгорается с появлением нормального кислорода, а, наоборот, словно впитывается в мою кожу среди прорех в обгоревшей одежде. Я стояла до тех пор, пока от тела ассасина не стало нести лишь обгорелым трупом без того особого, томительно-искушающего чувства....
И силы стали меня стремительно оставлять: голова вновь закружилась, а меня неимоверно потянуло в сон. Обернулась, почувствовав чье-то внимание, и с расплывающимся зрением отметила одиноко стоящую на фоне леса неподвижную фигуру. Мне даже показалось, что я вижу, как на плечо этого существа садится черная птица…
Но, вероятно, мне все это лишь почудилось, и это стало частью миража, который перерос в неспокойный сон-воспоминание…
***
Глава 6
«…– Я не хочу! Почему я должна это учить, папа? – хмурила я брови и капризно дула губы, наблюдая, как отец терпеливо улыбается, пытаясь в сотый раз объяснить мне элементарную вещь, которую из вредности даже не думала понимать.
– Аннабель, прошу, услышь меня. Ты – наследница моего рода. У нас с мамой больше не будет детей, кому мы смогли бы передать свое имущество и управление всеми подданными, для кого обеспечиваем проживание на наших землях. После нашей смерти, кто-то должен взять ответственность за судьбы этих людей на себя.
