– По той же причине, почему ты не говоришь мне о своих истинных мотивах. Потому что умолчал о ребенке и о том, что девчонка убежала от тебя по доброй воле, что тебе известно, – спокойно ответила я, смело встретившись с ним взглядом.
– Я никогда не обещал ей взаимной любви, – произнес он, словно это его оправдывало. – Я предупреждал ее, что меня не интересуют ее чувства. То, что она сама себе надумала – ее проблемы. Не мои, – прокомментировал он то, что отдалось во мне… тоской и досадой.
– Твое пренебрежение, быть может, сильно ударило по ее самооценке и гордости, но для оборотницы, которая выбрала себе истинного, твоя ублюдочность, совершенно неуважительная причина, чтобы бежать от своей Пары и своего клана, как только узнала о беременности. Тем более, прилюдно отказываться от даров истинного, как это кольцо. С ним же она рассталась довольно легко, что говорит лишь о том, что ваша связь для нее мертва, как и ты, – рассуждала я. – Она ведь боялась за ребенка, правда? Лишь это я могу назвать достаточно веской причиной, для ее решений.
– Даже если она боялась, то я едва ли могу понять, почему она решила, что я для него опасен, – рыкнул он, пока я презрительно усмехалась. – Можешь не верить, но я хотел этого ребенка. Вся эта история с женитьбой и истинностью, которая мне даром не сдалась, только ради возможности получить наследника. Потому я бы никогда не причинил ему вреда. Да, я не планировал оставаться с Элайзой и в этой псарне Скоролхайта после рождения ребенка. Вероятно, пришлось бы избавиться и от нее, чтобы она не претендовала на младенца, но я рассчитывал, что она умрет родами и проблему не составит.
– А вот это очень похоже на тебя, дружище, – услышали мы сбоку, где в дверях допросной стоял Рамзай. – Может, в таком случае, просто не хотела умирать, понимая, что с тобой ей не выжить? – задал он провокационный вопрос, на который Рэдой ответил лишь мрачным молчанием. В любом случае, поздравляю тебя с первенцем. Это мальчик, насколько мне было известно, – сообщил он радостную весть новоиспеченному папаше, который новость оценил иначе, чем следовало, и дернулся к бывшему другу с кулаками:
– Где он? Где ты держишь моего сына?
– Не так быстро, дружище, – дернул Рамзай уголком губ, а после прикоснулся к браслету, и вампир упал. – Ты сейчас не в том положении, чтобы мне угрожать и что-то требовать. Особенно, после того, как действовал у меня за спиной. Опять.
– Это что, твоя месть такая? Решил забрать моего сына, за то, что когда-то поимел твою шлюху? – прорычал он зло, с ненавистью в красных глазах смотря на оборотня.
– Шлюху, как ты выразился, которую я любил, прошу заметить, – холодно поправил Рамзай. – И, нет. В этом моя месть не заключается, и твоего сына у меня нет. О том, что он таковым является, я узнал лишь после разговора с вами вчера. Было, кстати, неприятно узнать, что и наш Хандлер, так же в этом замешан, – скосил он взгляд на молчаливого Алана. – Или больше нравится, когда тебя называют «Аланом»? – презрительно прищурился Эван и ответа ждать не стал. – Впрочем, я ожидал чего-то подобного, – хмыкнул он, отвернувшись от Алана, что прятал от него взгляд. – Помнится, я закрыл в свое время глаза на твое пособничество Гэву, позволил жить и развиваться в моем городе. Тем обиднее, что ты не оценил мою доброту.
– Он не виноват и помогал не по своей воле, – решила я встрять против своего обыкновения, так как вампир, кажется, защищать напарника не планировал.
– И? – вздернул Рамзай бровь и прошел к столу, где со скрежетом отодвинул себе стул и на него же приземлился. – Вы, как я полагаю, тоже вынужденно сопровождаете вампира. Вообще, насколько я его знаю, все, кто так или иначе находится в его окружении, вынужден быть рядом, несмотря на настоящее желание несчастного. У Рэдоя просто не может быть друзей. Он способен изгадить все, что только возможно. Любой намек на расположение он вырывает на корню всем своим поведением. С этим нужно просто смириться. Он сам выбрал свою жизнь и сам выбирает отношение к себе, – со вздохом, развел Эван руками и бросил ироничный взгляд на злого древнего. – Тем не менее, пособничество, есть пособничество, и я приравниваю его к преступлению. Со смягчающими обстоятельствами, потому вместо плахи, просто посажу в клетку до конца его дней.
– Это нечестно, – мотнула я головой.
– Вам ли говорить о чести, когда врали мне в лицо, а после стали нагло действовать в обход моего ведома? Еще и обокрали меня. Потому, предлагаю сейчас обсудить сложившуюся ситуацию, а дальше я решу, что с вами делать. Начнем, пожалуй, с ибрида, – вздохнул Рамзай, когда не заметил энтузиазма ни в одном из нас. – Притащить его в мой город… Я даже не ожидал подобной наглости, хотя стоило бы, учитывая отвратительные повадки Гэва. В гостях он себя вести не умеет совершенно. Стоило бы прикончить весьма опасное существо, которое, как я могу судить, удивительно разумно, – покосился он на Таша, что в образе оборотня угрожающе оскалился на Эвана. – Но решил с этим подождать. Как оказалось, его выгоднее держать в заложниках. Кажется, он вам очень дорог, да, Анна? – прищурился он, склонив голову к плечу.
– Что вы хотите? – напряженно потребовала я ответа.
– Так-то лучше. – Довольно улыбнулся оборотень. – Я знал, что с вами будет приятно иметь дело, Анна. Сейчас вы мне все расскажите. Искренне и правдиво. С чего и как началось ваше знакомство с нашим вампиром, и до этого момента включительно. И прежде чем ответите, учтите, что если замечу фальшь в вашем рассказе, отдуваться придется ибриду. Как больно может быть вашему другу, полагаю, рассказывать не стоит. – Я нахмурилась и поджала губы, на что мужчина примирительно улыбнулся. Даже виновато. – Позвольте, Анна. Мне совершенно не хочется угрожать именно ибриду. Я бы с большим удовольствием пытал исключительно Рэдоя. Но, как выяснилось сегодня, на его жизнь вам плевать, в чем не могу вас укорить, – посмотрев, почему-то, именно на мрачного вампира, произнес он, а в голосе послышались ядовитые нотки. – Чтобы ничто не мешало нашей беседе, предлагаю поговорить наедине, – вновь улыбнулся он мне любезно, и оттого издевательски. После кивнул стражникам и уже строгим голосом приказал: – Оборотня в клетку, вампира в карцер. Ибрида… – помедлил он, задумчиво почесав подбородок. – Ибрида оставьте, но проверьте цепь и ошейник. Я не хочу проверять степень его разумности. Особенно, если придется проверять болью, – многозначительно добавил Рамзай, отчего я скрипнула зубами.
Алан, бросив на меня прощальный взгляд, покорно вышел из комнаты, ведомый стражниками, а вот вампир вздумал взбунтоваться, за что поплатился. Рамзай что-то покрутил на своем браслете, и вампир моментально упал, начиная задыхаться. Довольно кивнув, глава города, молча кивнул стражам, который под руку практически вытащили Рэдоя в коридор.
Таш при приближении стражников зарычал, но я остановила его и попросила:
– Таш, прошу, не надо.
Он замер, недовольно заворчал, но просьбу выполнил, позволяя, хоть и без восторга, проверить позорный ошейник и уже знакомую цепочку на руке, что сжалась по размеру при активации иллюзии.
– Мне было бы интересно послушать историю вашей дружбы, но дело не ждет. У меня на подходе еще разговор с главарем человеческой банды, которого скоро должны доставить. Так что приступим. Начинайте, Анна. Я – весь внимание, – сложил он руки на груди и откинулся на спинку стула, приготовившись внимать…
