Он не был ссыльной дрянью, которая потеряла все, что имела дорогого, и теперь прячется за броней цинизма, грубости и хмеля. Он был живым человеком, до которого можно было дотронуться.
Потом он опомнился, и стыд сдавил горло так, что Август сжал зубы и отвернулся.
— Макс пока ничего не докладывал, — ответил бургомистр и нервным порывистым движением запустил руку в волосы. — Ох, Господи, твоя воля… Еще и это явление!
— Как он выбирает жертв? — поинтересовался Август, глядя в окно. На темном фоне ночи отражалась палата, и белые лица людей казались масками, которые надевают кладбищенские призраки в родных краях вруна Санг Юпа. — Что общего между проституткой и редактором газеты?
— На первый взгляд, ничего, — вздохнул Говард и, посмотрев на Штольца, сказал: — Вы очень помогли, Эрик, когда нашли тело Лавин. У вас потрясающие знания в артефакторике.
Штольц рассмеялся и смущенно опустил голову, словно бургомистр хвалил его не по делу, и он не хотел принимать эту похвалу.
— Откровенно говоря, я просто нахватался верхушек, — признался он. — Наслушался рассказов Жан-Клода, вот он в этом деле действительно великий мастер.
Моро по-настоящему смутился и с преувеличенным вниманием стал рассматривать какой-то заусенец на пальце. Было видно, что похвала Штольца тронула его до глубины души — он был похож на собаку, которую приласкал обожаемый хозяин. Август вспомнил, как давеча Моро беглым движением сжал руку своего господина, и у него тотчас же стало точить в животе — такое же томительное неприятное чувство охватило Августа тогда, когда он узнал, что любимая девушка его оставила.
К чему он вдруг об этом подумал? И — какая тайна соединяет Штольца и Моро на самом деле?
— Да я к тому веду, что мне не хочется вызывать артефакторов из столицы, — совершенно простецки признался Говард. — За ними всегда приезжают какие-нибудь проверки и инспекции, вот только этого мне сейчас для полного счастья и не хватает. Если бы господин Моро согласился оказать определенную помощь полиции…
И он посмотрел в сторону Моро так выразительно, что слов уже и не требовалось. Моро неопределенно пожал плечами.
— Даже и не знаю, что сказать, — ответил он. — Работы и без того хватает.
И Август удивился, что в этой фразе не было ровно никакого желания набить себе цену.
— Почему бы и нет, Жан-Клод? — улыбнулся Штольц. — Думаю, это будет интересным.
Взгляд, которым слуга одарил господина, был взглядом заговорщика, который прекрасно понимает все неназываемые планы. Моро кивнул, и тогда Август спросил:
— Ну раз ты теперь главный по артефакторике, то как полагаешь, что помешало убийце бросить Гвоздику в меня? Я его видел, а он убирает свидетелей.
Веки становились тяжелыми, а голова плыла. Моро выразительно завел глаза к потолку и ответил:
— Вас и так хорошо приложило, доктор Вернон. Да и вообще… вы его видели? Как он выглядел? Ставлю голову против шлюшьей задницы, что ничего-то вы не помните.
Август сконфуженно умолк и поджал губы: он действительно не мог вспомнить, как выглядел тот, кто вышел из сиреневого марева Фиалки. Он вообще смотрел не на него, а на Авьяну, беспомощно вскинувшего правую руку. Моро понимающе качнул головой.
— То-то и оно. Господин бургомистр, — сказал он, обернувшись к Говарду, и его отражение в окне на мгновение налилось красным, размазалось, вспыхнуло. — Вы бы представили меня завтра полиции? А то получится, как сегодня с докторами, а с властью я не ссорюсь.
Август зажмурился, открыл глаза — отражение было обычным: люди как люди, без каких-то непонятных вещей. Значит, ему просто померещились огненно-красные перья, пышный тюрбан, плащ, в складках которого моргали десятки рубиновых глаз… Все это был сон, который обнимал мягкими руками.
— Представлю, конечно, — ответил Говард почти шепотом. — Он засыпает, пойдемте отсюда, господа. Август, дружище! Доброй ночи! Завтра будешь, как огурчик!
Штольц выходил последним — в дверях он обернулся и посмотрел на Августа с таким искренним теплом, с каким смотрела бы разве что мать.
— Отдыхайте, доктор! — улыбнулся он и тихонько прикрыл за собой дверь.
«Доброй ночи», — ответил Август про себя и провалился в сон.
Глава 4. Безумный математик
— Если бы не ваша просьба, милорд, я бы пальцем для него не пошевелил.
Эрика понимающе кивнула и сделала осторожный глоток из чашки кофе. Моро варил его по особенному рецепту, добавляя вайеннскую корицу и несколько коробочек кардамона, и напиток получался действительно колдовским. Однажды Эрика выпила кофе и сразу же села за рояль — маленькая прелюдия в восточном духе так понравилась Моро, что он отвернулся к окну, встав так, чтобы Эрика не видела, и потом по его покрасневшим глазам она поняла, что он плакал.
Сейчас они сидели в маленькой столовой — легкий завтрак только что закончился, пришло время кофе и десертов. За окнами серело зимнее утро: унылое, сонное, с начинающейся метелью. Самое вдохновляющее время для музыки — можно в свое удовольствие сотворить что-нибудь мрачное, овеянное дыханием зимних легенд, где Ледяной король едет на санях, запряженных мертвецами.
Чем больше времени Эрика проводила в Эверфорте, тем сильнее ей казалось, что страшные зимние сказки — не просто выдумки. Все это было на самом деле — и еще может ожить и вернуться.
— Вижу, доктор Вернон тебе не по душе, — заметила Эрика.
— Наглец, — отрезал Моро. — Хам. Вообразите, обвинил меня в том, что я украл ваш кошелек и пошел по шлюхам. Это лишь на том основании, что у меня денег больше, чем у него.
Эрика улыбнулась. Насколько она успела узнать доктора Вернона, такой выпад был вполне в его духе. И сразу же вспомнился вчерашний вечер, когда она вышла на улицу после концерта и увидела, что впереди по улице что-то происходит. Кричали девушки, которые минуту назад заливались звонким смехом, народ бежал в сторону чего-то темного на снегу, и по нервам заскреб полицейский свисток.
Она как-то сразу поняла, что это убийца ее родителей. Он снова вышел на улицу, и та темная бесформенная масса — его жертва. Того, что там окажется Вернон, Эрика не ожидала. Не мертв, просто оглушен, но может умереть, если просто смотреть на него и ничего не делать. Бледное, без кровинки, лицо было обращено к луне и казалось маской; подбежав к распростертым на снегу телам, Эрика схватила Моро за рукав и едва слышно выдохнула: помоги.
Если бы не ее просьба, то Моро и не шевельнулся бы.
— И что же ты ответил на это обвинение? — поинтересовалась Эрика.
Моро отпил кофе и довольно прикрыл глаза: сегодня он был удовлетворен его качеством, что случалось очень редко. Обычно он фыркал и оставлял свою чашку недопитой.
— Ничего! Он так меня вышил гладью, что куда там пиратскому боцману, — Моро помолчал, сделал еще один глоток и добавил: — Знаете, я не уверен точно, но вчера мне показалось, что он меня увидел.
