Август впервые в жизни понял, что значит сидеть, как на иголках. Ему одновременно сделалось очень хорошо и очень страшно — настолько страшно, что он закусил губу, сдерживая нервный смех.
— Но я вижу, что все это тебя пугает и подавляет, — продолжал священник. — Мысли о самоубийстве, к тому же неоднократные — это уже дьяволово внушение. Губитель рода людского через чистое чувство рвется овладеть твоей душой. Так что постарайся какое-то время не пересекаться со своим другом. И не пей, пьянство открывает ворота искушению.
Август вздохнул.
— Это я уже понял, — ответил он. К его удивлению, ему стало немного спокойнее. — Спасибо вам.
Август вдруг подумал, что давно рассвело — теперь он слышал тихие шаги и голоса в соборе, шуршание метлы на площади, биение своего сердца. Покинув исповедальную кабинку, он несколько минут постоял возле икон, и в голове было пусто и звонко — ни единой мысли, ни единого чувства, просто какое-то густое спокойствие.
Утро было серым и тихим. Беззвучно падавший снег окутывал Эверфорт прохладной вуалью. В воздухе уже плыл запах пирогов с яблоками и корицей, запеченной утки, елок, увешанных пряничными зверями, и Август вдруг обнаружил, что он совсем один. Никто не испечет ему пирога, никто не будет наряжать с ним елку — в принципе, ничего не изменилось, так было уже много лет, и он давно привык к своему одиночеству, но сегодня ему сделалось грустно.
Он и сам не понял, как ноги принесли его на Малую Лесную. Здесь уже просыпались: хлопали двери, выпуская на улицы тех, кто еще не успел купить подарок, от труб вился дымок, и сонный работник кондитерской поднимал шуршащие жалюзи, открывая витрину. Окна в доме Штольца были темными; вынув из кармана пальто кошелек, Август открыл его и заглянул внутрь.
Ничего особенного. Несколько крупных купюр, смятый билет на поезд, визитная карточка дантиста, на которой изображен пляшущий зуб. Запустив пальцы в очередное отделение, Август вынул потертый дагерротипический снимок — Эрика Штольц смотрела на него с мягкой улыбкой, длинные каштановые волосы струились по плечам. Девушка, чей труп извлекли из Среднеземельного моря, которая, по расчетам Виньена Льюиса, была жива и здорова.
Кто она? Где она? Карие глаза смотрели на Августа тепло и ласково, словно жалели его и в то же время загадывали загадку.
Заметив, что Эрика очень похожа на брата, Август закрыл кошелек и постучал в дверь. С Моро станется отомстить ему, сказав, что он украл деньги его хозяина.
Долгое время было тихо, но наконец Август услышал медленные шаги, дверь приоткрылась, и он увидел сонного Штольца. Растрепанный, кутающийся в халат, он выглянул из дома и улыбнулся.
— Доброе утро, — сказал Август и протянул ему кошелек. — Ты забыл.
— А, точно, — Штольц зевнул и, забрав кошелек, признался: — Я так и не понял, как оказался дома. Что у тебя с носом?
Нос тотчас же отозвался ноющей болью. Надо было идти домой и потратить предпраздничный день на восстановление пострадавшей физиономии. Августу вдруг сделалось душно.
— Моро вчера поддал, чтоб я не водил тебя по борделям, — сказал Август. — Будет мне наука. Где он, кстати?
Штольц неопределенно пожал плечами, словно вспомнил о Моро только тогда, когда Август упомянул его. Нет, великому композитору действительно не стоит пить: Августу показалось, что Штольц сейчас еле стоит на ногах и не до конца различает сон и явь.
— Не знаю. Слышал, как он уходил, еще даже не развиднелось. Кофе будешь?
«Да», — едва не ответил Август, но тотчас же осадил себя, понимая, что это будет лишним. Он и так не послушал священника, который советовал избегать объекта своей страсти.
— Нет. Пойду в анатомический театр, надо закончить одно дело, — сказал он. — Ты сегодня будешь у Говарда?
Штольц улыбнулся и тотчас же нахмурился.
— Буду. Баронетта Велма тоже умудрилась получить приглашение, так что придется от нее прятаться.
— Тогда до вечера, — сказал Август, чувствуя, как в нем снова зарождаются тоска и злость. Да, у Штольца есть поклонницы — а как им не быть? Ему стоит поманить пальцем, и любая женщина Эверфорта бросится к нему, и сочтет такое приглашение величайшей честью.
И с этой злой красоткой Вилмой он наверняка спит. От такой роскошной дамы, которая сама за тобой бежит вприпрыжку, всячески показывая полную готовность к услугам, никто в здравом уме не откажется. Чего тут злиться, если Штольц просто берет то, что ему суют в руки?
И все-таки Август злился.
— До вечера, — снова улыбнулся Штольц и скрылся за дверью.
Август вздохнул и побрел в сторону анатомического театра. Атанатиус наверняка не сделал ничего из того, что было велено — значит, придется наводить порядок. Возможно, это поможет ему успокоиться.
* * *
Этиль, жена Макса Кверена, считала: для крепкого семейного счастья законные супруги иногда должны отдыхать друг от друга — поэтому под новый год она всегда забирала детей и на целую неделю уезжала на юг к матери, позволяя господину полицмейстеру праздновать так, как ему того захочется, не обращая внимание на ворчание второй половины. Поэтому Макс собирал гостей и устраивал такую знатную попойку, которую участники потом вспоминали до следующего нового года. Когда Этиль с детьми возвращалась, то ее ждал чисто прибранный дом, довольный муж и полное отсутствие каких бы то ни было скандалов. Вот что значит разумный подход к семейной жизни!
Общество было самое разношерстное, но в то же время очень веселое. Войдя в просторную гостиную, Август взял с подноса бокал красного вина, встал чуть в стороне, чтобы не привлекать к себе особого внимания и не участвовать в разговорах, и принялся рассматривать гостей. Полицейское отделение пришло к начальнику в полном составе. Были тут еще и банковские клерки, и господа медикусы, которые тотчас же заметили Августа и дружно сделали вид, что не видят его, и журналисты, и, конечно же, великое множество дам — они предпочли кокетливо спрятать лица за масками. Всмотревшись, Август узнал нескольких дамочек из «Зеленого огонька» — ну куда же без них? Ближе к полуночи господа захотят не только вина, угощения и танцев, но и прочих радостей плоти, и девицы госпожи Аверн счастливы будут предоставить эти радости всем желающим.
Угощение было оригинальным и замысловатым. Если у Говарда стол ломился от мяса, рыбы и дичи, то Кверен предпочитал фуршет, следуя старому полицейскому правилу не превращать закуску в еду. Пройдя к столам, Август подцепил поджаренный хлебец с икрой, густыми сливками и перышком зеленого лука, и увидел девушку в темно-синем платье и черной маске в компании Моро. «Присцилла», — подумал Август и хмуро решил, что надо было полоснуть бывшего бандита посильнее. Впрочем, ему-то что за дело, с кем Моро водит дружбу?
— Завтра я не иду на работу, — услышал он. — Хотела запечь утку с начинкой. Если хочешь, приходи в гости.
Моро улыбнулся и уверенным движением обнял Присциллу за талию.
