— Обожаю утку, — сказал он. — Приду пораньше, помогу начинить.
Присцилла смущенно улыбнулась и кокетливо опустила глаза. «Интересно, — подумал Август, — вспоминает ли она те дни, когда была барышней, а не шлюхой?»
Он тотчас же напомнил себе, что это не его заботы. А вот то, что слуги вносят подносы с креветками, завернутыми в бекон — это уже намного интереснее.
А потом чуть в стороне полыхнуло красным, и Август забыл и о Присцилле, и о еде — он обо всем забыл и какое-то время мог только смотреть.
Девушка прошла к столу и, выбрав бокал шипучего, обернулась к залу, рассматривая гостей. Ее платье было цвета артериальной крови и удивительно оттеняло светлую кожу и кудрявые каштановые волосы, рассыпавшиеся по спине. Тонкая маска скрывала лицо незнакомки почти полностью, открывая лишь маленький улыбчивый рот.
Кто она? Август смотрел на девушку, прикидывая, где мог видеть ее раньше. Нет, это явно не одна из барышень Эверфорта — ни у одной из них не было такой тонкой талии и таких изящных, словно высеченных из мрамора рук. Возможно, одна из поклонниц Штольца, которая приехала вместе с баронеттой?
Девушка поймала его взгляд и улыбнулась настолько обворожительно и тепло, что Август отставил свой бокал и шагнул к ней. А тут и музыка подоспела: оркестр, который наконец-то расположился на балконе, заиграл килон — плавный народный танец. Никаких особенных навыков — для килона нужно только элементарное чувство ритма и хорошее настроение.
— Вы позволите пригласить вас? — спросил Август. Девушка улыбнулась, кивнула и опустила руку на его плечо.
Август забыл, когда танцевал — возможно, еще в столице, до мятежа. Музыка мягко подхватила их, и они поплыли по залу. Вдруг все исчезло: остальные гости сделались цветными размазанными пятнами где-то на краю зрения, Август не видел никого и ни о ком не думал. Он и сам не знал, почему эта незнакомка вдруг заняла весь его мир, словно он наконец-то нашел то, что давным-давно утратил.
От руки на его плече веяло живым теплом, чужие пальцы в его ладони были почти невесомыми. Августу казалось, что он слышит, как бьется сердце незнакомки. Кто она? Не служанка и не мещанка, девушка из благородного семейства с хорошим воспитанием — это было видно по ее движениям, манере смотреть, даже по тому, как тонко и нервно билась жилка на ее высокой шее. «Мне это снится, — подумал Август, перемещая руку чуть ниже по спине девушки. — Мне все это снится, и я не хочу проснуться».
Он и сам не понял, как танец закончился, и они оказались в нише у окна. На улице давно было темно, и сейчас Август видел, как по улице идут гуляющие компании, проезжают экипажи, развозя людей в гости, и далеко у елки танцуют парочки под музыку городского оркестра.
— Наверно, им холодно играть, — сказала девушка. — Хоть бы у них было, чем согреться.
— Вы читаете мои мысли? — спросил Август, вдруг с невероятной остротой почувствовав себя неуклюжим неумехой.
— Нет, — улыбнулась девушка. — Просто вы смотрели в сторону елки.
Она мягко сжала его руку. Когда он вот так стоял с девушкой? Августу вдруг сделалось страшно — и в то же время сладко, будто он заглядывал в пропасть.
— Как вас зовут? — спросил он, пытаясь справиться с волнением. Откуда оно вообще взялось, дьявол его побери? Обычная хорошенькая кокетка, возможно, новенькая шлюшка у госпожи Аверн, которую он еще не видел — но почему сердце бухает так, словно готовится разорваться?
— Неважно, — очаровательная улыбка изогнула губы незнакомки, и карие глаза мягко блеснули в прорезях маски.
— Мы знакомы? — спросил Август. Ему казалось, что он давно знает эту девушку. Ее движения, то, как она смотрела, даже теплый запах кожи — он когда-то успел узнать все это.
— Нет, — рассмеялась девушка. — Мы не знакомы, но я знаю ваше имя. Доктор Август Вернон, анатом и революционер. Вот кто вы.
— А вы? — нахмурился Август. Что, если просто взять и снять с нее маску? Что она сделает с ним за такую дерзость — даст пощечину? Незнакомка улыбнулась и вдруг ласково погладила его по щеке. «Не убирай руки», — хотел сказать Август, но, разумеется, не сказал.
— Неважно, — услышал он тихий шепот, и девушка вдруг прильнула к нему всем телом и осторожно, словно сама себя боялась, прикоснулась губами к его губам.
Август не знал, сколько времени они целовались — время рассыпалось снежинками по стеклу, время утратило смысл, да и все остальное тоже. Теперь в его мире была лишь эта девушка без имени — она стала всем его миром. Август обнял ее, не думая, кто сейчас смотрит на них: это не имело значения. «Если это сон, — подумал он, — то я не хочу просыпаться».
Это было наваждением и бурей. Это было огнем, и он горел, и хотел сгореть.
Потом девушка плавным движением высвободилась из его объятий, улыбнулась и, поправив маску, скользнула в сторону. Август бросился за ней: нет, она не уйдет от него просто так, она не может уйти — платье цвета артериальной крови мелькнуло за спинами гостей, и гостиная вдруг сделалась похожа на заросли терновника, и он прорывался сквозь толпу и никак не мог прорваться. Мелькнул банкир, пляшущий с какой-то жирухой в зеленом, кто-то схватил за рукав, приглашая выпить, чья-то раскрасневшаяся рожа расхохоталась прямо в ухо — они сговорились, что ли, мешать ему и раскорячиваться пьяными тушами на пути?
Август выбежал на лестницу уже тогда, когда слуга подавал девушке пушистый полушубок — увидев его, незнакомка рассмеялась, послала ему воздушный поцелуй и шагнула в открытую дверь.
— Нет, стойте! — крикнул Август и чуть ли не кубарем скатился с лестницы. Слуга еле успел отскочить в сторону — Август вылетел из дома и увидел, как девушка садится в экипаж. В последний раз мелькнула красная вспышка платья, хлопнула дверца, и экипаж рванул по улице в сторону елки.
Август остановился на ступенях и нервно запустил руку в волосы. Нет, надо прийти в себя, надо опомниться и вернуться в привычное, спокойное и циничное расположение духа. Возможно, это просто чья-то глупая шутка, и над ним просто решили посмеяться. С чего бы вообще кому-то целовать его — конечно, только ради шутки…
Поцелуй горел на губах.
— Доктор Вернон? — окликнул его слуга. — Пальто подать? Ночь холодная, простудитесь.
— Что за дрянь… — выдохнул Август. Все его чувства, все, что наполняло его душу, сейчас было вздыбленным и горьким. Да что за дьявольщина, что за гадкие забавы судьбы — поманить его теплом и любовью, а потом взять и выбросить, как смятый фантик. Еще и посмеяться, рожи скорчить, пальцами тыкать.
— Доктор Вернон?
Август обернулся. Слуга протягивал ему пальто и шляпу и смотрел понимающе и сочувственно. Из дома послышался бой часов — девять вечера. До дома бургомистра он доберется как раз к назначенному времени. А там все будет спокойно, по-провинциальному и патриархальному чинно и размеренно. Можно будет сесть за стол, наесться так, чтобы дышать через раз, и больше ни о чем не думать.
