— Сгустилась какая-то черная дрянь, — объяснил Краунч и ткнул пальцем в угол. — Вон там, на потолке. Я уже решил, что все, лезет, приготовился ему рожу поправлять, как вдруг вот. Цветок выпал, а дрянь растаяла. Все, больше ничего не было.
Некоторое время все оторопело смотрели друг на друга. Лицо Моро нервно дрогнуло, и, опустившись на ближайший стул, он какое-то время сидел просто так, запрокинув голову к потолку и глядя туда, откуда, по словам Краунча, появился цветок. Но Эрика готова была поклясться, что он ничего не видит. Кверен тяжело вздохнул.
— Какая же ловкая сука, — процедил он. — Мгновенно сориентировался, понял наш план и бросил цветок: дескать, обломайтесь, я все понял. Рич, тебе нравятся нарциссы?
Краунч смерил полицмейстера тяжелым взглядом и ничего не ответил. Эрика представила этого здоровяка лежащим на полу кабинета с нарциссом во рту, и ее затошнило.
— Кстати, дорогие цветы, — сказала она. — Особенно среди зимы. Он как-то понял, что мы ищем покупателя роз Фаола?
Ей не успели ответить — с улицы донесся истошный вопль:
— Полиция! Убивают!
Отделение в полном составе бросилось из кабинета и загрохотало сапогами по лестнице. Моро поднялся со стула, выглянул в окно и выпалил:
— Ох, вашу же мать…
Эрика хотела было подойти и посмотреть, но Август придержал ее за руку и произнес:
— Не надо.
Эрика одарила его очень выразительным взглядом, без слов показав то, что она думает о мужчинах, которые пытаются ей что-то запретить. С улицы летели испуганные голоса, поднимались высокими волнами до окон. Откуда-то издали стала пробиваться густая тревожная музыка, и Эрике впервые в жизни захотелось от нее закрыться. Она выжигала все внутри не хуже Гвоздики.
Моро сделал шаг в сторону, и Эрика, выглянув в окно, сначала увидела снег, залитый кровью так, словно возле полицейского управления зарезали свинью. Потом появилось что-то темное, лежащее на этом снегу — Эрика смотрела, и в темной груде проявлялось дорогое распахнутое пальто, ноги в модных остроносых ботинках, галстук, сползший в сторону по широкой груди. Головы не было. Голова была отрублена и насажена на пику ограды возле полицейского участка.
Моро ухмыльнулся.
— Ну дрянь какая, а… Решил над нами посмеяться.
Внизу толпился народ, опасливо глядел на отрубленную голову. Бабы выли. Кверен широким шагом двинулся к горожанам и замахал руками, призывая расступиться. Полицейские столпились возле трупа, и Эрика видела из окна их лица — бледные, похожие на маски.
— Да, пощечина всему полицейскому управлению, — сказал Август. — Такая звонкая пощечина. Мы слабаки, которые не могут тягаться с господином Цветочником.
Эрика понимающе кивнула. Краунч подошел к голове и что-то вытянул у нее изо рта — мелькнуло желтое пятно.
— Нарцисс, — заметила Эрика. — Один нам, один покойнику.
— Я его знаю, — произнес Август. — Это Мартин Шант, банкир. Оказался не в том месте, не в то время.
Судя по одежде, банкир шел к кому-то в гости. Эрика вспомнила, как в вечер появления огненного столба на Малой Лесной Шант рассказывал о том, как мать положила ему под подушку пряник и монетку за выпавший зуб, и ощутила мгновенный укол пронзительной жалости.
— Пойдемте вниз, — сказала Эрика. — Нам лучше взглянуть на него поближе.
Одевшись, они вышли на улицу — как раз к тому моменту, когда полицейские начали решать, кто именно должен будет осмелеть настолько, чтобы снять голову банкира с забора. «Хорошо, что монетку не бросают», — хмуро подумала Эрика. Краунч, который на сегодня исчерпал запас своей храбрости, склонился над телом вместе с Квереном. Фирмен держал в руке цветок, не сводил с него глаз, и было ясно, что отважный полицейский готовится прилечь без чувств в ближайшем сугробе.
Моро вздохнул и, поддернув рукава пальто, направился к забору. Эрика отвернулась.
— Смотрите-ка! — воскликнул Кверен и что-то осторожно вытянул из ладони мертвеца. — У нас улика!
Это вызвало одобрительные восклицания в толпе зевак. До этого полицию, которая проворонила убийство у себя под носом, они называли исключительно матерно — стражи порядка косились в стороны говорунов, но ничего не делали.
Подойдя к трупу вместе с Августом и Моро, Эрика увидела, что Кверен держит в пальцах серебряное кольцо — мужское, широкое, состоящее из одних сверкающих завитков.
— Вот как было дело, — сказал полицмейстер. — За мгновение до смерти Шант схватил своего убийцу за руку. Пытался удержать его, сдернул кольцо — Цветочник не заметил этого в пылу нападения. И заметьте! Сейчас он не использовал Гвоздику! Просто отрубил голову!
— Информацию можно считать с мозга только если голова не отделена от тела, — со знанием дела поддакнул Моро. Эрика вспомнила, как однажды он читал статью в «Вестнике современного артефактора» и говорил: ну откуда только берутся такие неучи? Почему они так упрямо лезут на свет? В статье, помнится, шла речь как раз о получении информации от мертвецов…
Эрике сделалось холодно.
— Он провел здесь довольно много времени, — заметил Мавгалли, который ежился в стороне. — Срубить человеку башку, на пику ее нанизать… Это не за минуту делается. И ведь внаглую, белым днем, никого не боясь!
— Кого ему бояться? — спросил Краунч. — Мы все дружно ловим его на живца. А народ еще спит после праздника. Наглая тварь!
Август, который тем временем отошел к окровавленной ограде, вдруг вскинул руку:
— Здесь его следы! Хорошие отпечатки!
Все бросились к черным прутьям, и Эрика испугалась, что следы просто-напросто затопчут. Не затоптали: со знанием дела склонились над отпечатками.
— А хорошие ботиночки-то, — почти с завистью произнес Мавгалли. Эрика заглянула через его плечо — следы были четкими, глубокими, один из них резко впечатался в пятно крови.
— Да, — согласился Август. — Новенькие, всем на зависть. На рант посмотри, это явно Эклетт.
— Ага, — выдохнул Кверен. — Такие и стоят знатно, никому в городе не по карману. Даже господину Говарду.
Богатый мужчина до пятидесяти, который носит ботинки от элитного обувщика — Эклетт обслуживал королевскую фамилию. Эрику снова стало знобить, словно она выходила из дому в летний полдень и внезапно оказалась в непроницаемом мраке. Она дотронулась до плеча Августа и сказала:
— Кольцо. Если вы с ним знакомы, Август, то можете его вспомнить.
Кверен протянул Августу кольцо — тот покрутил его в пальцах, и его лоб прорезала глубокая вертикальная морщина, словно он действительно уже где-то видел это кольцо, но не мог вспомнить, где именно. Почему-то кольцо было смутно знакомо и Эрике: она определенно видела эти завитки серебра, и мужская рука была сильной, крепкой, с длинными пальцами.
— Нет, — ответил Август и вернул кольцо полицмейстеру. — Я его не помню. Это совершенно точно.
