Геварра прикрыл глаза, кивнул, и на его губах появилась мечтательная, почти девическая улыбка, словно воспоминание было непередаваемо приятным, и он готов был все повторить.
— Энтабет у вас? — деловито осведомился полковник. Август кивнул.
— Да, Эрика отдала его.
Геварра кивнул и прошел к одному из стеллажей. На полке стояла серебристая кювета, в которой вызревала сверкающая пластинка артефакта — при одном взгляде на нее у Августа сделалось холодно в груди. Геварра аккуратно выцепил артефакт — за ним потянулись тонкие нити густой полупрозрачной жидкости — и усмехнулся.
— Неужели! Впрочем, иногда любовь творит удивительные вещи. Вы ведь любите ее?
Он говорил вроде бы спокойно и учтиво, но от каждого его слова веяло таким студеным ветром, что Август с трудом сдерживал порыв броситься бежать — просто понимал, что далеко не убежит. То, что Геварра говорил об Эрике и любви, казалось настолько диким, что Август невольно чувствовал, как в нем начинает подниматься ярость. Правая рука дрогнула, словно хотела вцепиться Геварре в горло.
— Да, — ответил Август. — Да, я ее люблю.
Геварра пожал плечами. Осторожным, почти любовным движением стер с с артефакта слизь.
— Ну так и будьте счастливы, что еще можно сказать? Только перед этим отдайте мне Энтабет. Я тоже слышал его зов, я способен принять его, — сказал он и обернулся: в его глазах полыхало белое безумие. Возможно, Геварра и сам не слышал, что говорил — сейчас им владела только страстное желание наконец-то получить ту бесценную вещь, за которой он охотился так долго.
— А если я не отдам? — поинтересовался Август. Геварра пожал плечами и, взвесив на ладони пластинку артефакта, показал ее Августу. Губы полковника искривились в высокомерной ухмылке.
— Гвоздика, — объяснил он. — Свеженькая, только что вызрела. Выжгу вам мозги, и Энтабету будет некуда деваться. Я установил на библиотеку примерно такую же сеть, какой меня пробовал поймать тот джиннус, слуга моей несостоявшейся супруги. Так что артефакт никуда не убежит…
Август почувствовал, как немеет лицо, становясь каким-то чужим, а голова начинает наливаться болью. Смерть снова смотрела на него безумным взглядом Геварры, и Август знал, что на этот раз не сможет от нее скрыться.
Он и сам не понял, как сработала рука — Августу казалось, что время потекло медленно-медленно, и пальцы нырнули в карман пальто и вынули метательный нож. А потом сверкающая металлическая молния пронзила воздух в направлении Геварры.
Полковник рассмеялся. Движение его руки было неуловимым — так тропическая змея бросается на жертву. Геварра поймал нож и мягко покачал его на ладони.
— Какая прелесть, — улыбнулся он. — Дальневосходный метательный коготь, надо же… Был у меня один знакомый, замечательно умел с ними работать. Научил меня их ловить.
Потом Геварра нанес удар — так, что Августа отбросило в стене, и, сильно ударившись головой, он на мгновение потерял сознание. Библиотека поплыла мимо него яркой каруселью, огни ламп рассыпались, как светлячки, и в груди сделалось так горячо, словно в ней вспыхнуло маленькое солнце.
— Отдайте мне Энтабет, доктор, — по-прежнему любезно попросил Геварра. Он склонился над Августом, и в прозрачной зелени его глаз холодным морем плескалась ненависть. — И я тотчас же отправлю вас к вашей любимой. Или вы предпочитаете пользовать ее в мужском облике?
— С-сука… — прошипел Август. Геварра улыбнулся и отошел к книжным полкам, подбрасывая пойманный коготь на ладони.
В ушах шумело. Выстрел, который донесся до Августа сквозь этот шум, показался ненастоящим — так в театре стучат доской о доску, когда на сцене идет дуэль. «Это ведь я стреляю», — подумал Август и нажал на курок еще раз и еще.
Он никогда не был хорошим стрелком — но Геварра вздрогнул и отшатнулся, и на белом шелке его рубашки причудливым аксельбантом расцвел кровавый цветок. Август с трудом поднялся на ноги и, качнувшись, шагнул вперед. Пистолет в его дрожащей руке плясал так, что едва не падал — Август тряхнул головой, стиснул челюсти, и оружие перестало трястись.
Он выстрелил еще раз, и Геварра обеими руками схватился за живот. Сквозь его пальцы сочились струйки темной крови, лицо полковника стремительно наполнялось бледностью.
И Геварра улыбался. Смотрел на Августа и улыбался так, словно они были лучшими друзьями, которым наконец-то удалось встретиться.
— Да, метко, — одобрительно произнес он, и улыбка сделалась еще шире: теперь в ней было лишь чистое беспримесное безумие бешеного зверя. — Жаль только, что напрасно. Вы же не думаете, что у меня нет защиты?
Пистолет вырвался из руки Августа, а сам Август оторвался от пола, и невидимая сила несколько раз ударила его головой о потолок. Мелькнули бронзовые рожки люстры, и Август подумал, что с Геварры станется насадить его глазницей на эту завитушку.
В следующий миг он рухнул на пол — боль пронзила грудь, и Август подумал, что у него сломано ребро, а то и два. Рот медленно наполнялся кровью. Геварра неторопливо приблизился, и, подняв голову, Август увидел, что на рубашке полковника больше нет крови. Система безопасности, которой он себя окружил, сработала безупречно и исцелила его.
— Мне это никогда не надоедает, — Геварра поддернул штаны на коленях и сел на корточки — цепкая рука схватила Августа за волосы и развернула так, чтобы он смотрел прямо. — Но сегодня я уже устал и хочу все закончить. Отдайте мне Энтабет, Август, будьте умницей. И даю вам слово, что немедленно отправлю вас обратно.
Августу захотелось презрительно усмехнуться — только сил не было. Он вдруг понял, что страшно устал и уже ничего не хочет.
И сквозь эту усталость пробивалось странное чувство: Август вслушивался в него и понимал, что если поступит так, как сейчас подсказывает негромкий голос, звучавший в его сердце, то это будет единственно верным, это будет тем, что спасет всех.
Ты не владеешь, если не можешь отдать. Эрика сегодня преподала ему отличный урок.
— Хорошо, — прошептал Август. — Помоги мне встать.
Геварра поднял его на ноги — полковник выглядел невероятно серьезно и строго. Его цель наконец-то была совсем рядом, и Августу не хотелось представлять то счастье, которое сейчас наполняло его врага.
В груди разливалось тепло.
— Что ж… — на мгновение Августу стало так страшно, как никогда не было. — Тебе нужен Энтабет. Я отдаю его, забирай.
Ты уверен? — услышал он тихий голос, звучавший из тех глубин души, где до сих пор были весна и солнечный свет, и пели птицы, и весело переговаривались ручьи. — Ты действительно уверен?
«Да», — подумал Август, и огонь покинул его.
Геварра расхохотался — он снова был счастлив, и его качало, как пьяного, от этого счастья. Энтабет выплыл из груди Августа золотым облаком, и, глядя в его полупрозрачную глубину, Август увидел пульсирующую цепочку планет, которая плыла среди огненных завитков — должно быть, это был отпечаток пальца Создателя.
