— Я имел дело с мертвецами. Смотрите-ка, — он указал на ухо убитой. — Обгорело. Это Гвоздика, взрывной артефакт. Выжигает мозг, полностью.
Август удивленно посмотрел сперва на Штольца, а затем на проститутку. Действительно, правое ухо потемнело. Гвоздика, верно — именно она так бьет. Год назад Говард отправлял силы полиции на курсы повышения квалификации, ну и Август заодно съездил, узнал много нового об артефактах. Спасибо Говарду, выписал разрешение покинуть Эверфорт.
— Вы меня удивляете, Эрик, — признался Август. — Откуда композитору знать об артефактах? Тем более взрывных?
В проулок наконец-то вбежали полицейские, Мавгалли и Фирмен. Насколько помнил Август, сегодня они дежурили у банка — там рядом был небольшой винный погребок, и, судя по физиономиям стражей порядка, дежурство шло как раз возле бочек с красным сухим. Ну а что, место важное, нуждается в регулярной охране.
— Женщина, от двадцати до двадцати двух, убита направленным воздействием взрывного артефакта Гвоздика, — отчеканил Август, выпрямившись. — Везите в анатомический театр, скажу точнее.
Фирмен покачнулся и стал заваливаться в сугроб. «Чудны дела твои, Господи, — подумал Август. — Музыкант смотрит на труп и бровью не ведет. А полицейский уже в обмороке».
— Максим, — устало сказал он, посмотрев на Мавгалли, которого тоже изрядно повело. — Ну вы-то возьмите себя в руки. Кисейные барышни, а не полиция! Везите даму уже — готова и ждет с нетерпением.
Мавгалли кивнул и, дернув Фирмена из сугроба за ворот пальто, пошагал к покойнице. Август обернулся: Штольц стоял возле трупа с таким видом, словно всю жизнь только тем и занимался, что возился с мертвяками.
— Эрик, — окликнул Август. — Вы со мной?
* * *
Вскрытие и возня с телом затянулись до полуночи. Женщину звали Лавин, она носила прозвище Подснежник, работала в «Зеленом огоньке», и Августу пришлось выслушивать стенания и вопли госпожи Аверн, которая прибежала в анатомический театр сразу же, как только услышала об убийстве.
«Позор, пятно на репутации, уменьшение клиентского потока, — цинично подумал Август, глядя, как Мавгалли выводит зареванную хозяйку бардака. — Я бы на ее месте еще не так орал».
Полицейские, которые столпились в зале для вскрытия, выглядели так, что Август пожалел о том, что не имеет у себя запасов нюхательной соли — стражей порядка следовало приводить в чувство. Хорошо, что он успел закончить с аутопсией — иначе все господа в мундирах валялись бы по углам без сознания.
Он мог их понять. В тихом Эверфорте не было убийств уже много лет, народ умирал естественной и приличной смертью, и никому не выжигали мозги боевыми артефактами.
— Итак, господа, — начал Август, стоя возле стола с покойницей. — Убитая — Лавин Подснежник, мы все знали ее с самых лучших сторон. Время смерти — четверть шестого. Убита боевым артефактом Гвоздика, помните, что это такое?
Полицейские дружно закивали. Август заметил, что один из них, вечно угрюмый Краунч, тайком провел рукой по лицу, словно стирал слезы. Похоже, был постоянным и уважаемым посетителем покойной Лавин. Тем временем начальник полицейского управления Макс Кверен заглянул за спины младших по званию и растерянно проговорил:
— Доктор Вернон, а это, простите, как же..? Господин Штольц, а вы-то что тут делаете?
Полицейские расступились — Штольц скромно сидел в уголке, держал на коленях стопку поспешно разлинованной бумаги и, судя по всему, сочинял музыку.
— Ассистирует, — ответил Август. — И в отличие от твоих подчиненных, Макс, держится на ногах и не падает от избытка чувств.
Он и сам удивлялся тому, насколько спокойным оставался Штольц во время работы Августа с телом. Стоял в благоразумном отдалении, задавал нужные вопросы и держался очень свободно.
— Где это вы успели настолько привыкнуть к мертвецам? — полюбопытствовал Август. Штольц улыбнулся своей привычной обезоруживающей улыбкой и ответил:
— Готовил мертвых к погребению. Я жил в монастыре, а там просто так кормить не будут, сами понимаете. Это было частью моей работы.
И теперь полицейские смотрели на Штольца с таким удивленным уважением, что он смутился и негромко произнес:
— Я не помешаю вам, господи Кверен, вы не беспокойтесь.
Кверен только руками развел.
— Удивительно, правда, — признался он. Август решил не акцентировать внимания на своем неожиданном помощнике и сказал:
— Гвоздика превратила мозг нашего драгоценного Подснежника в пепел. Это все, что я могу вам о ней рассказать. Смерть мучительная, но быстрая. Остальное выяснять уже вам.
— Ваше благородие, — едва слышно пискнул офицер Роджер, самый низкорослый из всех. Лицо его обрело землистый оттенок, офицер с трудом сдерживал тошноту. — Кому ж понадобилось шлюху убивать, да еще Гвоздикой?
Это был вполне разумный вопрос. Никто из местных не поднял бы руку на работницу госпожи Аверн — в этих краях проститутки товар редкий и невосполнимый. Макс нахмурился, и Август заметил, что он даже припух от невероятных умственных усилий. Да, искать убийцу — задача трудная, это тебе не по кабакам гулять.
— Поди знай, — мрачно откликнулся Макс. — Но дрянь залетная, это как раз ясно. Причем такая, что не оставляет следов.
Август понимающе кивнул. Снежок в проулке сохранил лишь отпечатки модных сапожек Подснежника.
— И еще цветок этот, — продолжал Макс. — Я читал, такое только маниаки делают. Помечают свою жертву. Печать поставил, гадина такая. Значит, готовился убивать, если купил цветок — они просто так среди зимы не растут.
— В мифологии роза во рту означает немоту, — внезапно подал голос Штольц. Полицейские дружно обернулись к нему, и Август заметил, что весь лист на коленях композитора уже покрыт значками нот и какими-то дугами. — Возможно, эта Подснежник была свидетелем преступления, и преступник убил ее так, чтобы даже мертвая она никому ничего не смогла рассказать. И положил розу в знак ее вечной немоты.
Августу показалось, что он слышит громкий шлепок — пощечину, которую великий музыкант залепил всему полицейскому управлению Эверфорта. Немая сцена, возникшая в зале для вскрытия, была трагической и глубокой, хоть сейчас на сцену. Полицейские замерли с открытыми ртами и не собирались их закрывать.
— П-простите, господин Штольц, — Макс ожил первым, как и полагается начальнику, но от волнения даже стал заикаться. — Она же покойница! Она все равно не заговорит, раз уже мертвая!
Штольц кивнул и постучал себя по левому виску.
— Мозг, — ответил он. — Современные артефакты позволяют считать информацию с мозга в первые часы после смерти. Она могла бы назвать убийцу.
Тишина стала еще глубже — теперь в ней было что-то настолько благоговейное и торжественное, что у Августа даже засвербило в носу.
— Господь с вами, — промолвил Мавгалли. — Мы же городишко в глуши, у нас в отделении таких артефактов сроду не было. Стоял инквизиторский участок, так его три года назад закрыли за ненадобностью. У них, конечно, водились артефакты, ну их и увезли в столицу по протоколу.
