– Если ты не хочешь, то…
Я не дала ему договорить – немного приподнялась и поцеловала его, вновь смешивая наши дыхания и вообще нас.
Как странно, да? Что вот вы абсолютно чужие и разные, а потом любовь объединяет вас в одно. В одно целое, которое боится своего прошлого. Потому что там не было вас, а были он и она. По отдельности.
Сначала было больно, но даже резкая боль не заставила разжать объятия, наоборот, я прижалась теснее не в силах разорвать желанную близость. Не сейчас, когда внутри костер, а вокруг – пустота, вакуум. Не сейчас, когда я впервые поступила так, как хотела, а не как надо.
– Не останавливайся, – попросила я напряженного Пашу, сжимая его плечи и оставляя на коже красные следы от ногтей.
И он сделал первое движение, осторожное, мучительно–восхитительное. Я обвила его не только руками, но и ногами, чтобы стать ближе, чтобы всем телом чувствовать его. Стать его частью.
– Не больно? – спросил встревоженно Паша.
Вместо ответа я впилась в его губы, целуя, кусая, делясь всем тем, что творилось у меня внутри и что не передать словами. Только близостью, прерывистым дыханием, стоном, его именем, срывающимся с губ.
Я то ли горела, то ли тонула, то вообще летала. Была звездой, что пылала сверхновой, потерянной в океанских водах ракушкой, была перышком, которое целовал порывами ветер и уносил все вдаль – к луне, в космос.
Я была. Дышала им. Горела в его страсти. Тонула в его чувствах. Летела к его Вселенной.
А когда мир раскололся надвое, я сгорела, чтобы заново родиться, я утонула, чтобы выплыть другой, долетела до его Вселенной, чтобы стать ее частью.
ГЛАВА 23. ДАРЬЯ. ВПЕРЕДИ НАС ЖДАЛ ОГОНЬ
Кто бьет последним, тот бьет сильнее.
(с) Генри Райдер Хаггард
– Этот день самый сумасшедший в моей жизни, – призналась я, устраиваясь на его груди.
Ощущения у меня были… Волшебный, неописуемые, невероятные и сказочные. Было так хорошо, легко и спокойно, что не верилось во все, что было до нашей близости. Не могло быть той боли, что сжигало сердце, моей потери контроля над своими эмоциями, лживых и мерзких людей. Не могло всего этого быть, кроме Дани, Влада, их любви, а потом крепких мужских объятий, его дыхания и мерного биения сердца.
– Паршивый день, – согласился со мной Паша. – Но вот ночь мне понравилась. Ну, то, что после того, как я пересмотрел все записи с камер. И после того, как я всех ко всем чертям прогнал. И после того, как нашел тебя… – он замолк и, нахмурившись, сообщил: – Слушай, Снежинка, я злиться начинаю.
– Вот не начинай, – я смутилась. – А то я тоже начну злиться, припоминая наше знакомство, а потом все то, что мне поведали твои дорогие и любезные гости о тебе.
– Туше! – признал свое поражение мужчина. Мой мужчина и мрачно протянул: – Давай–ка поподробнее о моих дорогих и любезных гостях. У меня кулаки чешутся… тесно поздороваться с ними.
– Пусть чешутся, – хихикнула я. – Но не сейчас. Не хочу портить такой момент разговором о столь прогнивших людях. На таких в принципе не стоит тратить время. Лучше скажи, что я самая лучшая на свете и уложи меня спать. Завтра у меня важная сцена, а еще я должна заехать к Даньке.
– Уже сегодня, – зевнул Паша. – Вставать через три с половиной часа, а мы еще не ложились.
– Черт! – вздохнула я, а потом напомнила: – А сказать, что я самая лучшая?
– Ты самая лучшая, восхитительная и великолепная, Даша, – он улыбнулся.
– Приятно–то как… – я себе кошку напоминала, которую любимый хозяин почесал за ушком, а потом за другим ушком и, на десерт, за шейкой.
И я уже почти спала, когда его губы легко коснулись моей щеки, и Паша прошептал:
– Еще самая любимая…
Поняла, что вот эти три слова стоили всего того, что случилось на приеме. Самые сильные отношения – прошедшие огонь и воду. И если воду мы преодолели, то впереди нас ждал огонь.
Утро случилось внезапно и совсем не вовремя. Я секунду назад закрывала глаза, а уже будильник противно звенел, вырывая меня из сладких объятий сна… кажется, уже не первый раз звенел.
Проклиная все на свете, я все же кое–как выпуталась из одеяла через пять повторов жуткого рингтона, отодрала себя от теплой постельки и села.
Рядом никого не было…
Как только эта мысль пронеслась в моей тяжелой от недосыпа голове, дверь в спальню открылась, явив Пашу собственной персоной. Причем бодрого до зубного скрежета, одетого с иголочки и уже готового к рабочему дню.
– Ты вообще с этой планеты? – спросила, откровенно завидуя ему. Сейчас я была похожа на потрепанного жизнью ежика, а Левич же будто сошел с обложек модных журналов.
– Ты прекрасно выглядишь, – с улыбкой сказал мужчина.
– Для клиента похоронной конторы, – хмыкнув, продолжила я.
Вновь раздался противный сигнал будильника, и я поморщилась. Этот звук жутко действовал на нервы. И так не знаю, что делать: вставать или все же умирать?
– Снежинка, – Паша присел рядом на постель и провел ладонью по моей щеке, – а сейчас уже половина девятого…
Я, зажмурившаяся от удовольствия от простого, но нереально нежного и приятного прикосновения, распахнула глаза и с ужасом на него посмотрела.
– Скажи, что пошутил, – простонала, накрывая его ладонь своей.
– Если тебе будет легче, то да, я пошутил.
Стараясь не паниковать раньше времени, я выскочила с кровати и уже у дверей спросила:
– А ты почему меня не разбудил?
– Ты так сладко спала, что я не решился, Снежинка, – ответил он, удобнее устраиваясь на постельке. На теплой, мягкой… Ладно, не думаю и дальше топаю.
Но потом вспомнила: он же обычно в без двадцати восемь выезжал из дома, и поинтересовалась:
– И почему сам не на работе? Не опаздываешь?
– Опаздываю, – кивнул мужчина. – Но разочек можно.
– Получить выговор от самого себя – феерично, – заметила я. – Ты сейчас уже уходишь?
– Нет, – он ослепительно улыбнулся, и я забыла про все, и все мысли улетучились. – Я приготовлю тебе кофе, завтрак, а потом отвезу на локацию.
Мне на миг показалось, что я все еще сплю. Что все – сон. И эти слова, и этот мужчина, и та нежность, что виделась в его глазах. И сейчас я проснусь – все растает, как снежинки от соприкосновения с кожей. Я также боялась растаять.
– А работа? – в голове крутились тысячи слов и мыслей, а я смогла сказать только это. Дура, знаю.
– Опоздаю.
– Ты самый лучший! – выдохнула я и, чтобы не было соблазна устроиться на коленях Паши, быстрым шагом добралась до выделенных мне комнат.
