– Я уже подумал, что ты сейчас попросишь достать тебе Луну, – сказал Паша, улыбнувшись. – Снежинка, все будет готово уже на днях. И я рад, что могу воплотить твои желания в реальность, Даша.
– А если бы я попросила Луну? – мне до безумия захотелось услышать его мысли.
– Я бы ее не достал. Прости. Она слишком тяжелая и большая, а людям и так тесно на Земле.
– А я бы не расстроилась, – заверила я, склоняясь к его губам, чтобы поцеловать. Моя благодарность и мои чувства не вмещались уже в слова.
– Теперь ты рассказывай, – я откинулась на спинку сидения и положила голову ему на плечо.
– Что именно? – он погладил костяшки на руках, и меня от этого простого и невинного прикосновения бросило в жар. А в душе стало так тепло и уютно, что я вмиг забыла обо всех тревогах.
– О чем ты думаешь?
– Тебе прямо в подробностях? – хмыкнул Паша, легко целуя меня в запястье.
Я вспыхнула от его тона и от смущения. Да, кажется, я развратнее, чем думала, потому что в подробностях все нарисовалось в моей головой. Но я не я, если уступлю.
– Желательно, – лукаво отозвалась.
– Я думаю о том, как сниму с тебя пальто… – начал мужчина шепотом, опаляя дыханием ушко. – Медленно. Осторожно. И знаешь, что дальше?
Я затаила дыхание.
– А дальше… – его губы коснулись моей кожи. – Дальше мы будем есть. Готов душу отдать за мясо и суп.
Что?!
– Паша! – возмущенно воскликнула я. – Я тебя покусаю. Ну кто так делает?
– Кусай, моя девочка. Таких эротических игр между нами еще не было, – усмехнулся Паша.
***
– Ну и как тебе фильм? – спросила я Пашу, выключая ноутбук.
После сытного ужина я настояла на том, чтобы посмотреть вместе что–нибудь. Хоть ужасы, если Паша будет против мелодрам. И тут мужчина меня удивил: он, оказывается, в последний раз смотрел фильм год назад и то какой–то документальный на благотворительном вечере. Как можно не смотреть кино? Особенно такие культовые, как “Интерстеллар”, “Вечное сияние чистого разума”, “В погоне за счастьем”? Я решила приобщить Пашу к искусству, и мы начали с “Интерстеллар”.
– Неплохо, – признал мужчина. – Но мне не понравилось кое–что.
– Что? – я даже вперед подалась. Что могло ему не понравиться в этой картине? Мне кажется, она идеальна.
– То, что ты плакала, – он сжал мои пальцы, поднес к губам и поцеловал.
Вот как не превратиться в лужицу? Кажется, мне уже поздно спрашивать – я уже растеклась от его слов и нежности.
– Ну, я считаю, что фильмы, которые вызывают смех, слезы, ярость, почти шедевральны. Потому что режиссер и актеры справились со своей задачей – вывести на эмоции, устроить резонанс в душе. И, что самое удивительное, я отметила, что при просмотре таких кинокартин переживаешь за героев каждый раз, даже если знаешь ее наизусть, – немного замолчала, думая, делиться ли сокровенным, а потом решилась: – Хотела бы и я вот так жить вечно. В памяти людей, на дисках, на постерах, а не забыться сразу после премьеры…
– У тебя получится. Если не с первого фильма, так со второго. Все мечты имеют возможность сбыться, но для их реализации нужны время и труд.
– Спасибо, – улыбнулась, не зная, как еще, кроме слов, выразить ту волну благодарности, что меня захлестнула. – Спасибо за все.
– Спасибо за то, что ты рядом, – ответил Паша.
Мне этот момент захотелось остановить, запечатлеть в своей памяти так, чтобы если закрывала глаза – впадала в него, в этот миг, где мне так хорошо, где тепло. Чтобы потом, когда будет холодно, плохо и на душе ливень из непролитых слез – просто вспомнить. Из ненужной превратиться в самую необходимую, из обычной – в то, без чего жить невозможно, в самое ценное и сокровенное. Чтобы одеться снова в его любовь из воспоминаний, если она со временем угаснет в настоящем.
Хочу устроить внутри себя галерею, где будет только он.
– Кстати, Малеев мне говорил, что вы уже почти все сняли, – продолжил Паша как ни в чем не бывало.
– К сожалению, – кивнула. – Жалко прощаться со съемочной группой. Я даже к Руслану привыкла, хотя он меня все равно выводит из себя.
– Не говори о нем, – поморщился Левич. – Я очень ревнивый, у меня сразу руки чесаться начинают – хочется ласково… В общем, давай лучше выпьем. У меня как раз есть вино для этого случая.
– Я не пью, – покачала головой я. – Но от сока не откажусь.
– Давай хотя бы по бокалу? Это вино не пьют в одиночку.
А я взяла и сдалась. Не стану отрицать – мне было еще интересно узнать, что за вино такое, что пьется только в компании.
Паша сам принес бутылку и два фужера. На вид бутылка была самой обычной, а вот этикетка на ней сразу же привлекла мое внимание. Если название “Petrus” мне ничего не говорило, то вот дата изготовления… В тысяча девятьсот восемьдесят девятом году мои родители только познакомились и даже не думали еще о детях – обо мне и Дарине.
– Паш, а ты уверен?.. – спросила, наблюдая за тем, как мужчина ловко открывает бутылку.
– Как никогда в жизни, – совершенно серьезно ответил он.
– Это вино меня старше! – выдохнула я.
– Не развивай у нас с ним комплекс, – отмахнулся он. – Я тоже тебя старше.
– Черт… – простонала, взяв в руки бокал с темно–рубиновым напитком, который мне Паша протянул.
– Выпьем за то, что все хорошо, – мягко улыбнулся мне мужчина. Самый лучший мужчина на свете.
И я выпила. Причем выпила целый фужер! Сама не заметила, как умудрилась, потому что вино оказалось шикарным – с насыщенным фруктовым вкусом и долгим пряным послевкусием. Конечно, волшебные ощущения, но после мне будет не очень волшебно – с алкоголем я не очень дружу из–за того, что пьянею быстро. Даже от глотка. Хотя… Я уже пьяна. От своего мужчины.
– И как тебе? – привлек мое внимание Паша. – Будешь еще?
– Невероятно. Ничего вкуснее не пила. А послевкусие… Но больше не буду. Я уже хмельная.
Отложила бокал на комод и нагло устроилась у Левича на коленях. Мне вдруг захотелось почувствовать его тепло, его дыхание, а еще – вкус вина на его губах. На его губах напиток наверняка слаще и сочнее.
– Поцелуешь меня? – шепнул Павел. Кажется, мы думали об одном.
– С радостью…
И правда. Сладко. Сочно. Терпко. А аромат ликера и шоколада горчит на языке.
– Какая же ты… – он стонет мне в рот, и я загораюсь. Пылаю. Желаю. Хочу.
Хочу прижаться к его голой коже, хочу почувствовать ее жар, хочу стать с ним одним целым. До дрожи, до звезд в зажмуренных глазах хочу его.
– Тише, малыш, – Паша отстранился от моих губ, но ладони от моего лица не убрал.
