Паша: “Пытаюсь работать.”
Даша: “О, значит самое время сообщить тебе радостное известие.”
Даша: “У нас в семье пополнение!”
Паша: “Что?!..”
Паша: “Сколько недель?”
Паша: “А витамины купила?”
Паша: “Как себя чувствуешь?”
Паша: “Мне что–нибудь купить?”
Я удивленно посмотрела на телефон, разрывающийся от уведомлений. Не думала, что он будет так рад.
Даша: “Недель? Не знаю. Я не разбираюсь в собаках.”
Даша: “Сегодня сходим к ветеринару, и он пропишет витаминчики.”
Даша: “Чувствую себя хреново. Спаааать хочу!”
Даша: “Ничего не покупай, мы с мальчиками съездим в зоомагазин.”
Муж молчал целую минуту, которую я потратила на попивание вкусного крепкого кофе.
Паша: “Что?..”
Паша: “То есть ты не беременна?”
Я подавилась очередным глотком. Это он что, подумал о… Едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться в голос, написала:
“Дорогой, у нас с тобой будет собака! То есть уже есть… и грызет чьи–то тапки.”
Паша: “Не смешно!”
Даша: “Ага, правильно. Просто ржачно;)”
И отправив кучу смеющихся смайликов и сердечки, отложила телефон, чтобы вернуться в реальность, в которой собака, два ребенка и куча дел.
Вовремя. Дети как раз закончили есть, и теперь ме–е–едленно, “не отсвечивая”, направлялись в сторону холодильника, при этом обсуждая предстоящее преступление громким шепотом:
– Я беру торт, а ты Пушка.
– Почему ты торт, а я Пушка?
– Пушок самая главная ценность сейчас.
– Нетушки, я торт, а ты Пушка. Вдруг у него блохи?
– Надо было об этом раньше думать, теперь поздно, он уже часть нашей семьи.
– Эй, так нечестно!
– Слушай, ну Пушок сам разберется, большой уже. А мы вместе торт утащим?
– Куда утащите? – поинтересовалась я, встав позади них.
– На стол, конечно, – заявил первый проказник.
– Мы Пушка отговаривали, – не отставал от брата второй.
Я сделала вид, что поверила, и отрезав по кусочку от десерта, дала мальчишкам, и, взяв в охапку собаку, пошла его мыть. На него уже граничные косились… не с любовью точно.
До ветеринара мы доехали уже ближе к полудню. Я была все такая же сонная, а ребята более чем бодрые, как и шпиц, который стойко выдержал все процедуры. А зоомагазин вымотал меня окончательно. Оказалось, животным нужно вещей даже больше, чем человеку! Кроме корма и лотка еще и специальные лосьоны, куча расчесок, всякие витамины… Подумалось, что я себе столько полезного не покупала, сколько Пушку. Сделав в голове заметку сходить на шоппинг, достала телефон, чтобы тупо поныть Паше. Он муж, сам виноват, никто его не заставлял жениться. Пусть теперь терпит, любит и жалеет.
Даша: “Дети выбирают собакену уже третий мячик под цвет шевелюры, а я купила шампунь для питомца и хочу себе такой же. Это нормально?”
Даша: “Хочу спать. Паш, имей совесть. 31 число, топай домой, брось каку. Тебя ждет роль няньки.”
Паша: “Назови адрес, родная. Скоро буду.”
Черт… Паша, нельзя быть таким идеальным, я уже по десятому кругу влюбляюсь.
ЭПИЛОГ. ВО МНЕ ГОРЕЛ ОГОНЬ ЕГО ЛЮБВИ
Любовь. Такое маленькое слово, всего лишь шесть букв, пока за ним стоят сотни определений.
Любовь – это нежность.
Любовь – это когда ты хочешь касаться.
Любовь – это когда ты хочешь не только спать с ним, но и просыпаться.
Любовь – это когда в глазах горят звезды.
Любовь – когда ты просто счастлив. Здесь, рядом с ним. Сейчас, когда он обнимает тебя и вдыхает запах волос.
Любовь – когда в это слово чувства уже не вмещаются.
Я это осознавала с каждым днем все больше и больше. Потому что я люблю и любима. Потому что внутри меня было столько чувств, что, казалось, я просто взорвусь.
И счастье… Оно было везде – в его улыбке, в улыбке Дани с Владом, в сиянии солнца и луны, в ночах, наполненных страстью, в кофе, в прогулках, в мандаринах, в мишуре и в гирляндах.
Эта зима была поистине волшебной. Потому что теперь холодно не было. Во мне горел огонь его любви.
Нам с ним не было холодно в метель и вьюгу, когда сильный ветер царапал морозом щеки и до костей пробирал песнями об одиночестве.
неГЛАВА. МИРОСЛАВА. МОЯ ЛЮБОВЬ НЕ ТАКАЯ
Мы не всегда достаточно сильны, чтобы перенести чужое счастье.
(с) Александр Дюма (сын)
Несколькими днями ранее главы 30.
Моя любовь не такая, как у всех. Я люблю не нежно и ласково. Я не люблю до звезд в глазах. Я люблю до крови. До боли.
Я люблю так, что кажется, что больна этим чувством.
Я люблю так, как нельзя любить.
Но я люблю…
И как же больно – видеть, как он счастлив со своей шлюхой. Как обнимает и целует ее, не меня. И, в конце–концов, трахает он тоже ее. Эту сучку с невинными глазками, дешевую дрянь.
Милуется он тоже с ней. Ручки ей целует и ползает на коленях, пытаясь добиться ее расположения.
А на меня не смотрит.
И как же это больно – любить. Так больно, что хочется удавиться ею, утонуть в ней. Потому что моя любовь – отрава. Потому что люблю только я.
Ненавижу. Как же я ненавижу “Снежинку”. Какое же тупое прозвище… Но я бы все отдала, если бы он мне тоже дал такое имя. Чтобы произнес так же нежно, как произносит, обращаясь к ней. Разок. Мне бы хватило, я бы впитала в себя всю ту нежность и тратила бы всю жизнь по чуть–чуть.
Как же любить больно. До сжатых в кулак ладоней, до впившихся в кожу ногтей, до боли в мышцах, до взрыва во Вселенной. Как же, мать его, больно. Больно. Сильно.
Я хочу кричать, орать, разодрать чертово сердце на части, чтобы кровь хлестала, чтобы не билось оно его именем больше. И как же хочу стереть из памяти его улыбку, его лицо, его всего…
Как же хочу научиться не любить…
Моя любовь не такая. Моя любовь надела на меня ошейник с шипами вовнутрь.
