ГЛАВА 6. ДАРЬЯ. САМОЕ СТРАШНОЕ НЕ САМА УЧАСТЬ, А ЕЕ ОЖИДАНИЕ
Чтобы найти иголку в стоге сена, достаточно сжечь сено и провести магнитом над пеплом.
(а) Бернард Вербер
Псих. Он самый настоящий псих, причем с властью в руках. С психами соглашаются, а с такими, как он, так вообще, если жить хочется. А я очень хотела жить. И Данька хотел тоже. Потому я перетерплю, а в итоге поступлю по–своему – уйду да так, чтобы потом он не искал.
“Люблю покупать себе красивые игрушки” – красивых, значит? И в голове у меня созрел план. По–детски наивный, но в принципе не несущий вред никому. Немного потолстеть – а я набираю вес неравномерно – и все решится, возможно. Вдруг ему не нравятся девушки с лишними сантиметрами на талии? Да и на обещанную главную роль вряд ли тогда возьмут. В общем, проверим. Не сидеть же без дела, пока топчут твою размеренную жизнь?
– А ты своих игрушек кормишь? Я есть хочу, – заявила я, пряча глубоко в себе свой дикий страх и вытаскивая на свет божий невероятную злость. Пока царствует злость, страху места нет.
– Сначала твой ответ, – мужчина встал с кресла и опять направился в мою сторону.
А я задрожала, рассматривая его руки – точно сильные, если сожмут мою шею, то… О том, что может быть, я решила не думать, чтобы не пугать себя еще больше.
Вскинула голову, чтобы смотреть ему прямо в глаза и произнесла, пропитав слова всей своей яростью:
– Хочу все по–хорошему…
– Павел, – добавил псих. – Повтори все предложение заново.
Не поняла, зачем ему это нужно, но не решилась возразить: он подошел еще ближе, так что нас теперь разделяли всего два шага. Я попятилась назад, снова к стенке, от которой отошла несколько минут назад, и произнесла сквозь зубы:
– Хочу все по–хорошему… Павел.
– Умница, – то жалкое расстояние между нами мужчина преодолел за мгновение, чтобы коснуться легко моей щеки. Будто собаку наградил лаской за послушание! Но сбросить его обжигающую ладонь не решилась: кто их знает, этих психов?
– Я в твоем доме в роли домашнего зверька? – все же поинтересовалась я спустя минуту, когда наглые пальцы двинулись со скулы вниз, к губам. Господи, куда я попала?
– Нет, – Левич провел пальцем по моим губам, слегка надавив. – К счастью, зоофилией не страдаю. Ты здесь в роли женщины, моей игрушки.
Меня передернуло. О, Боже! Я… я в сексуальном рабстве? Может быть, я чего–то не так расслышала? Не может быть так в жизни. Или может?.. Решила, что легче придерживаться деловой линии в беседе, потому, собравшись с силами, заметила:
– Вы предлагали… – под его дьявольским взглядом стушевалась и исправилась: – То есть ты предлагал работу. Роль в новом фильме именитого режиссера. Когда пробы?
Павел же, не отрывая своих совершенно синих глаз от моих, рукой скользнул ниже – от лица до шеи и потом от плеч вниз. Я оторопела. И вовсе не от того, насколько наглым образом он действовал, а от его выражения на лице – дикого удовольствия от прикосновения. Господи! Он псих совершенно точно. И страх, который я загнала внутрь себя, медленно потянулся мерзкими щупальцами. И ведь вроде нет ничего откровенного в том, что он ладонь держит на коже запястья, скрытой тканью свитера, однако мне это показалось верхом интимности. Захотелось сразу же оказаться за тысячу километров отсюда и стереть с кожи льдом его огонь. Но отступать мне было некуда – спиной я упиралась в стену.
– Никаких проб, – сильные пальцы дошли до моих холодных ладоней, легко сжали, обдавая пламенем. – Роль твоя.
А я все слова растеряла и вместо того, чтобы спросить, что за роль, когда съемки, когда контракт подписываем, просто стояла и смотрела в глаза зверя, в которых читалось откровенное наслаждение ситуацией и ни капли жалости. Кот поймал мышку за хвост и теперь с удовольствием смакует свою победу, наблюдая за тем, как она трепыхается под его ногами. Хотя… Не похож Левич на кота. Он, скорее, непримиримый волк или же неукротимый тигр.
– А теперь обговорим правила нашей игры, Снежинка, – холодно произнес Павел, пока его пальцы как–то до ужаса нежно и осторожно гладили мои. Невероятный контраст – его взгляд и его прикосновения. И я бы с радостью отняла бы у него собственную ладонь, но боюсь его реакции.
– Снежинка?.. – до меня дошли наконец слова дьявола, во власти которого я оказалась. И его обращение ко мне в том числе.
– Правило первое: не задавай глупых вопросов, – припечатал он. – Правило второе: ты полностью подчиняешься мне. Во всем.
Я, немного ошарашенная столь резкими скачками его эмоционального состояния, услышав второй пункт регламента, очнулась и, не сдержавшись, язвительно поинтересовалась:
– А называть тебя хозяином не нужно? И не серчай на сирую, я ж на будущее.
– Отсюда третье правило: думай, прежде чем говорить, делать или тем более бросать вызов. Четвертого правила нет, есть только факт: от меня убегать бесполезно. Если ты все же решишься, то я тебя найду, и мы продолжим наше общение уже по–плохому, – зверь усмехнулся. – Поняла, девочка?
Я медленно кивнула, делая судорожный вдох со вкусом его парфюма – горькой свежести, чтобы удержать рвущиеся наружу слезы. Не помогло, стало еще хуже, будто глотнула отравленный воздух. Быть может, действительно отравленный – его дыханием, словами и превосходством надо мной.
– А теперь… – он на миг сжал мою ладонь так сильно, что я чуть ли не застонала от боли, однако опять погладил и сообщил: – А теперь тебя проводят в твою комнату. Иди.
Отпустил мои запястья и даже пошел обратно к своему столу, однако я, получив то, чего желала пару минут назад больше всего – возможность покинуть кабинет, не стала сразу уходить.
– Я… Я на работу опаздываю и… – слова застряли в горле, едва он посмотрел на меня. У него в глазах будто застывший океан – холодный и необузданный.
– С этого дня никакой работы: ни в клубе, ни в дешевом театре драмы.
– А домой? – с надеждой спросила. – Там моя одежда, там…
– Нет, – зло перебил мужчина. – Я неясно выразился? Тебя проводят в комнату, где ты будешь сидеть, пока я не закончу с делами.
Предательские слезы выступили из тисков самоконтроля и сдержанности. Моя выдержка трещала по швам. Это чудовищно. Нельзя, ну нельзя так с человеком!
– А теперь вон, – совершенно спокойно произнес Левич. Хотя лучше бы кричал.
Зверю надоела игрушка. Пока. Так что он выпускает на пару секунд хвост мыши, чтобы понаблюдать, как та будет носиться в поисках спасения. Он ведь знает, что мышке никуда не деться.
Я, вытирая льющиеся потоком слезы, вышла из помещения, за дверьми которых меня поджидали конвоиры – те самые каменные чудовища.
– Мисс, мы вас проводим до вашей комнаты. Идемте, – произнес один из них.
