Более осторожного водителя, чем Ричард, трудно было найти. Это Мартин гонял как сумасшедший, и каждая его поездка, чисто теоретически, могла бы стать последней. И представить, что Ричард мог так разбиться, было трудно. Ведь это не в него въехали, а именно он врезался в какое-то бетонное ограждение, машину подбросило, она перевернулась и… Две женщины надеялись, что Ричард будет жить.
— Ты как-то изменилась, — все-таки разглядела ее Люда, с которой Яна была просто в прекрасных отношениях.
— Да я тут замоталась. Голову не мыла несколько дней.
— Я не об этом, у тебя в лице что-то изменилось…
— Так взрослеем, — смутилась Яна.
Через какое-то время к ним вышел хирург.
— Операция закончилось, пациент в палате. Пока в медикаментозном сне. Прогнозов сейчас дать никаких не могу. Всё решат первые сутки, — честно предупредил врач.
— Я эти сутки не переживу, — выдохнула Людмила, руки у нее затряслись.
— Даже не думай о плохом! — одернула ее Яна и обратилась к хирургу: — А мы можем его увидеть?
— А вы кто? Посещение возможно только для родственников.
— Жены.
— Одна бывшая, другая настоящая, — одновременно ответили женщины.
У хирурга брови поползли вверх.
— Уважаю мужика, мне бы так с моими бабами… Мозг выели уже.
— Мы из отряда мозгневыедающих, — ответила Яна.
- Да, ты у нас яркая представительница отряда сразужеголовусносящих и сердцеразрывающих, — произнес Мартин приятным баритоном.
Яна, Люда и доктор обернулись и с изумлением воззрились на двух мужчин. Лицо Мартина было багровым, он слегка заикался, у него дергалось веко, чего раньше Яна за ним не замечала. Витольд Леонидович же был бел, как первый снег, он как-то странно двигался и держался за Мартина.
— Я ему отдал шлем, — зачем-то сказал Мартин, видимо, поясняя свой внешний вид.
— Мы прилетели первым же рейсом. Мартин снова взял мотоцикл в прокат. Он так гнал… Я еле руки смог разжать, чтобы отцепиться от него, — вставил свое слово Витольд Леонидович и добавил: — Несколько раз меня выворачивало.
— Шлем придется выкинуть, а тебя наказать, — посмотрел на Яну Мартин. — Я же просил никуда больше не деваться.
— Я написала, что еду в Москву.
— На деревню дедушке, — передразнил ее Мартин. — Хорошо, что есть Ася, которая тоже в Москве, и она мне ответила.
Доктор нервно передернул плечами.
— Вы… жены, можете навестить своего мужа, но ненадолго. А вас разместить в отделение? — посмотрел на мужчин хирург.
— Зачем? — не понял Мартин.
— Так вам явно медицинская помощь нужна, — предположил врач.
— С нами всё хорошо, — сказал Мартин и покачнулся.
— Это мои друзья — Мартин, Витольд Леонидович, это Людмила, нынешняя жена моего бывшего мужа Ричарда, — представила всех Яна. — А вон там кулер, идите попейте водички!
Доктор ретировался. Ему было недосуг разбираться в этом хитросплетении отношений.
— Как он? — спросил Мартин.
— Неизвестно, — ответила Яна и снова расплакалась.
Мартин прижал ее к себе и обнял.
— Успокойся.
Яна вытерла лицо и повернулась к Люде:
— Вова знает?
— Нет, дети не знают.
— Не надо пока. Пойдет на поправку, тогда скажем, — решила Яна. — Ты иди первая к Ричарду, а я подожду тут… — Она опустилась на кушетку. — Сутки… врач сказал, что ждать сутки. Если опасность минует, я сразу же поеду снимать эти чертовы камни. Скажи Ольшанскому, чтобы подождал сутки, и я вернусь, — попросила Яна Мартина.
— Я позвоню ему прямо сейчас, — пообещал Мартин и отошел в сторонку.
В это время из палаты медсестра вывела плачущую Люду.
— Кто еще хотел повидать пациента? — спросила она. — Только очень быстро.
Яна двинулась в палату, словно сомнамбула, Витольд Леонидович пошел за ней. То ли он боялся остаться один из-за повышенной тревожности, то ли ему просто тупо надо было за кого-нибудь держаться. Яна увидела бледное лицо Ричарда и его голый торс со слегка смуглой кожей, заклеенный в разных местах пластырем с какими-то трубками. К нему были подключены приборы, они пикали и светились экранами.
Яна замерла, было понятно, что человек без сознания. Витольд Леонидович оторвался от Яны и склонился над Ричардом. Он его осмотрел и ощупал, чем вызвал недовольство медсестры.
— Всё! Выходим! — приказала она.
— Яна, он живой, — успокоил Яну патологоанатом.
— Витольд Леонидович, ты приди в себя! Конечно живой! Он же не в морге лежит, типун мне на язык, а в реанимации!
— Я не так выразился, не надо ждать сутки, он обязательно придет в себя. Поверь моему опыту.
— Я очень хочу в это верить.
К ним подошел весьма встревоженный и сосредоточенный Мартин.
— Янка, если мы прямо сейчас не вернемся в Питер, тебя объявят в розыск, и даже мои связи не помогут. Пойми, Ольшанский тоже не сам всё решает. Поэтому поехали. Я не шучу.
— Поехали, — смирилась Яна. — Витольд Леонидович?
— Я пас! Эти ваши гонки! Чуть богу душу не отдал! На мне бриллиантов нет, я отдохну и приеду завтра или послезавтра и уж, явно, с комфортом, — сразу же замахал руками Витольд Леонидович. — А еще надо зайти в гости к моему другу Олегу Адольфовичу.
Мартин потащил Яну на вокзал, и они взяли билеты на первый же «Сапсан» в Санкт-Петербург. Яна вздохнула — ей было приятно находиться рядом с Мартином, она отметила, как все окружающие женщины, от пассажирок до обслуживающего персонала, бросают на него заинтересованные взгляды. Сердце у Яны пело от счастья: Мартин рядом и сразу весь мир прекрасен!
Они сидели в вагоне премиум-класса у окошка друг против друга. «Все-таки нельзя, чтобы при рождении одному человеку давалось столько обаяния, сексуальности. Это вредит жизни», — подумала Яна.
— Почему? — спросил Мартин.
— Я что, это вслух сказала?
— Я услышал.
— Согласен?
— Это как посмотреть. А вообще, что конкретно ты имеешь в виду?
— Тебе льстит женское внимание? — в лоб спросила Яна. — Ты же неглупый. Только не говори, что не понимаешь, о чем я спрашиваю.
— Не буду. Льстит до определенного возраста. Потом привыкаешь и на любые пристойные и непристойные предложения ты уже умеешь ответить. Плохо, что в нашей стране так много одиноких женщин. Но я точно эту проблему один решать не собираюсь, — усмехнулся Мартин и уже серьезно посмотрел на Яну: — А вообще, когда ты влюбляешься и мечтаешь, думаешь и хочешь только предмет своего обожания, одну женщину, всё остальное вообще не имеет никакого значения, даже раздражает. Потому что все, кто предлагают тебе что-то извне, не учитывают, чего же хочешь именно ты. А любой человек имеет право на свой выбор и свои желания. Ты не согласна?
