Рогатый быстро сбегал в один из домов, откуда вывел чумазую девчонку и женщину.
— Мы готовы, — кивнул он.
— Куда ты собрался Арк? Ты даже не знаешь этого шамана! — разумно заметили остальные мужчины.
— И это даже хорошо, ведь шанс на хороший исход — пятьдесят процентов. Либо он лжёт, либо нет, — ответил мужик. — А если я останусь здесь, могу сказать точно: они придут снова, и в следующий раз мы не устоим. Я не могу говорить за вас, но я рискну.
Рассуждение настолько здравое, что я даже проникся уважением к рогатому полководцу. У меня уже были мысли насчёт руководителей в других поселениях. Вот, кажется, и первый кандидат.
— Кто-то ещё пойдёт с нами? — смотрю на селян, но получаю в ответ недружелюбное молчание. Все очень быстро забыли, что я их спас.
Но ничего, найдём другой способ достучаться.
— Можете возносить молитву, когда нападающие вернутся, может быть, кто-то откликнется.
— Какого бога ты представляешь, шаман? — спросили из толпы.
— Скоро узнаете.
Мы переместились назад, в деревню Трёх рек, которую я назвал так же, как столицу мира на Земле.
Констанция встретила солнцем и рабочим настроением.
В душе что-то колыхнулось касательно оставленных на убой селян. Но, с другой стороны, это будет отличной мотивацией возносить молитвы.
Меркантильно? Корыстно? Да и ещё раз да, но по-другому они не поймут.
Глава 25. Затишье перед бурей
Селяне, что не согласились на присягу, вышли на связь чуть позднее, когда времени на раздумья не осталось.
Я закончил сверять план работ и хвалить своих ремесленников, когда от маяка поступил непрерывный поток плача и боли.
Это что-то новенькое, раньше я не чувствовал эмоционального окраса, а просто слышал молитвы. Видимо, навык прокачивается даже без моего сознательного участия. Скорее всего, это как-то связано с восстанавливающимся резервом.
Нахожу якорь и цепляюсь за него. Он похож на горящую в темноте нить. Каждый раз, когда просящий испытывает страх, она полыхает ярче и ярче, наполняя меня энергией.
У меня рождается любопытная теория: даже если не появляться в виде божества, а один раз устроить демонстрацию и создать культ последователей, можно долгие сотни лет получать энергию просто так.
Возможно, все церковные культы так и работают. А ещё это значит, что кем бы ни был местный бог, он вполне может существовать.
С такими мыслями прыгаю в неизвестность.
Портал приводит в недавно покинутое поселение, где куражатся нападающие.
Больше полусотни Суори в хороших, по местным меркам, доспехах и пара легионеров.
Всюду полыхает огонь, перекидываясь с одного дома на другой.
В воздухе витает запах гари, слышны плач и крики о помощи.
Я появляюсь у алтаря, ровно перед замершим аборигеном, желающим спалить капище. Факел в его руке тут же тухнет, он оказался дурно сделанным и погас от дуновения, вызванного моим прибытием.
Склоняю голову к плечу, наблюдая, как рогатый подлетает на метр, корчась от удушья.
Через мгновение его тело падает на землю со сломанной шеей. Какая жизнь, такая и смерть, да воздастся тебе за поступки, сын не мой.
Окидываю пространство внутренним взглядом, способным различать нити веры от разумных.
Сразу же натыкаюсь на одну под ногами. Возле меня Суори, которую я сразу не заметил. Она держит младенца, грудь её пробита мечом, из раны течёт кровь.
Она что-то шепчет.
Прислушиваюсь, но не слышу.
Перейдя во внутренний режим, начинаю различать молитву. Её энергия так чиста и приятна, что начинает кружиться голова. Незабываемое чувство эйфории, давно я его не ощущал. Остальные воздаяния кажутся мелкими и бледными на фоне этого.
Она молит так искренне и даёт такой приток энергии, что меня распирает.
Это чистая и незамутненная вера, будто сияющий на солнце кристалл с тысячью граней. Вкушаю его и утоляю жажду.
— Спаси… Кому поклоняться, уже не знаю. Искупитель или красноволосый владыка… Первый, кто придёт ко мне на помощь, пусть заберёт душу мою, молю, спаси дитя моё…
Её нутро начинает светится, я вижу огонь души, сознания — вершину эволюции мира энергий и магии.
Чувствую, что, если захочу, смогу забрать этот кусок концентрированной маны. По объёму он почти сопоставим с половиной моего резерва, а это очень много. Пульсирует, будто сердце, гоняя по своим каналам лакомую ману.
Я настолько увлечён увиденным, что поздно замечаю замах рогатого в непосредственной близости от меня. Скорее, чувствую опасность сзади, но не успеваю обернуться.
Острая боль пронзает спину в районе лопатки. Клинок выходит из груди, позади разносится победный рёв.
Мне не нужно поворачиваться, чтобы уничтожить противника. Ликующий крик обрывается, голова рогатого разрывается, как арбуз. Чувствую на затылке месиво из крови и остатков плоти.
Мана уходит рекой, организм пытается залатать пробоину, но не может. Надо вынуть меч, иначе ничего не получится.
Вокруг меня образовалось кольцо из выживших, они защищаются у алтаря. Вытягиваю ближайшего кинетическим щупом.
— Тащи! — рычу ему в лицо, указывая на меч.
Он кивает. Кажется, это действие страшит его больше, чем огромное число противников, загоняющих жителей поселения в ловушку.
Рогатый тянет меч на себя.
Снова боль, кровь хлынула ручьём, но рана затягивается.
Несмотря на это, вливаю бешеный объём маны в умирающую Суори. Она мне нужна, такую отдачу редко встретишь на этой планете. Это, пожалуй, сродни молитве Лероя.
Медлить и отвлекаться на защиту остальных не имею возможности, сначала надо вытащить мою главную фанатку.
Разрез на её груди затягивается, медленно, но уверенно.
Заканчиваю с этим за минуту, подкидываю немного энергии в тело, чтобы она пришла в себя.
Затем оборачиваюсь и приступаю к тотальному уничтожению нападающих.
Они не видят меня за стеной из защитников, поэтому ещё не понимают, что их ждёт.
Прыгаю порталом в их ряды, чтобы схватиться в рукопашной. Сейчас больше всего хочется помахать обычным мечом, который минуту назад был у меня в груди.
Удары рассекают противников надвое, но меч портится с ужасающей скоростью, и я оказываюсь без оружия уже на четвёртом убитом.
Откидываю ненужную железяку, расшвыриваю остальных врагов кинетикой в разные стороны.
Бой заканчивается за считанные минуты, выжившие жители поселения падают на землю от усталости. Мычит и бьётся в загонах скотина, пожираемая огнём, где-то стонут раненые, но всем в данный момент на это плевать.
