– То есть, у Альвы, на самом деле, своя огненная магия? – поразился Рельгор. До этого момента он хранил уверенность, что нари перехватила его собственный дар. Просто пытался убедить окружающих в обратном, потому что не хотел выдавать личность истинной. Теперь же, когда сановники и сам император объявили о том, что Альва – невеста Рельгора – скрывать подобные детали смысла не имело. Но, кажется, адельтах недооценил эту удивительную женщину.
– Я не уверен… – задумался Канор. – У нее уникальная энергия. Я с такой еще не сталкивался. И аура. Однако, огненный дар, скорее всего, результат сочетания ее собственной магии с вашей.
– Тогда какая же у нее своя магия?
– Я не уверен, адельтах. Поэтому не хотел бы говорить прямо сейчас.
– А если я прикажу?
– Мне нужно кое-что проверить, прежде чем озвучу свою теорию. Поэтому хочу надеяться на ваше понимание.
Рельгор вгляделся в лицо Канора – скуластое, вытянутое, суровое. Пожалуй, именно в такие моменты он понимал – с кем имеет дело. С медиком, пережившим десяток императоров. Настолько древним, что, вероятно, и сам точно не сможет назвать свой возраст…
Светло-желтые зрачки лекаря казались почти стеклянными, и смотрел он всегда без единого выражения. Голубой хвост никогда не свивался в кольца, а всегда складывался спиралью.
– Хорошо. Но ты мне все расскажешь, как только убедишься! – приказал Рельгор.
– Да, адельтах. Думаю, вам будет это интересно и даже важно…
Император снова вгляделся в лицо Канора. Но на нем застыло нечитаемое выражение.
…Вскоре Рельгор забыл о разговоре с Канором, потому, что занялся подготовкой к грядущей битве. Для него было непреложной истиной – победил мятежников – и все, жизнь наладилась.
Все остальное можно изучить, урегулировать, понять позже…
И Рельгор очень ошибался…
Впрочем, знай он обо всем наперед, все равно ничего не смог бы изменить. Потому, что пришли в движение такие силы, которые не подвласты ни нагу, ни магу. Никому.
Эманор уже многое сделал. Расписал построение, придумал диспозицию, разработал тактику и стратегию.
Провел смотр войск и инспекцию оружия.
Появление императора армия Гардавии восприняла, как хороший знак. Приветственные крики взорвали полигон.
Рельгор вышел к своим воинам и произнес:
– Наши соотечественники объединились с нашими исконными врагами – сельвентами. И наша задача преподать им урок. Мы должны показать, что никто не может безнаказанно предавать свою отчизну! И выгнать захватчиков со своей территории навсегда!
«Адельтах найдар! Адельтах найдар! Адельтах найдар!»
Гремело повсюду.
Рельгор поднял руку, опустил и все стихло.
– Я рассчитываю на вас и сам поведу вас в бой вместе с Эманором дель Марх! – закончил свою речь император.
Новые приветственные крики на мгновение накрыли полигон.
И по новому знаку императора все стихло.
А Эманор скомандовал:
– Вернуться к учениям.
…К вечеру Рельгор с Эманором отправились в замок лейдере, где их ждали невеста и жена.
На последний ужин перед боем.
Разговор за столом не клеился. Женщины нервничали и постоянно спрашивали – что и как прошло во время подготовки к сражению. Рельгор и Эманор, как могли, старались их успокоить.
Зато после трапезы, Рельгор забрал свою нари, и они прыгнули зеввом в его дворец, где Альва уже чувствовала себя почти как дома.
В эту ночь они заснули вместе, в объятиях друг друга после нескольких часов страстного слияния.
Рельгор брал свою нари так, будто это в последний раз и сам себе поражался. Не мог насытиться, напиться ее страстью. Не мог погасить свой пыл. Хотя завтра предстояла сложная битва. И следовало бы оставить побольше сил.
Казалось, он уходит и больше не увидит свою Альву.
Эти ощущения – на тонком лезвии между отчаянием и пылом – возводили желание на небывалую высоту. Рельгор чувствовал себя ненасытным, неудовлетворенным. Словно голодающий несколько недель за богатым столом. Ест, ест и ест, хотя желудок вот-вот лопнет.
Он отпустил нари только под утро и дремал, обнимая ее, обвив хвостом…
Он не мог с ней расстаться.
Впервые в жизни Рельгор тель Ррах так сильно чего-то боялся…
Боялся остаться без нари. Он и сам не понимал – откуда взялся этот страх, который холодил внутренности, останавливал сердце, парализовал волю.
Рельгор не предчувствовал поражение в битве. Не предчувствовал собственное ранение, а уж гибель, тем более…
Ему казалось, что все сложится удачно, что Фортуна на его стороне…
***
Альва
Я думала, Рельгор предпочтет хорошенько выспаться. Но у нас случилась самая бурная ночь из всех, что мы провели вместе. Что-то было не так. Я чувствовала это каждой своей клеткой, каждым нервом. С каждым ударом сердца внутри разливался страх, что мы с адельтахом больше не увидимся.
С каждым нашим соединением я будто пыталась запомнить это мгновение, потому что оно никогда больше не повторится… Достигала пика и замирала, фиксировала эти ощущения, как фиксирует журналист увиденное: поспешно, детально, судорожно, чтобы не оплошать с репортажем…
С каждой минутой дурные предчувствия усиливались.
Причем я почему-то не чувствовала, что Рельгор погибнет или будет серьезно ранен. Я лишь ощущала близкую разлуку. Которая свирепой хищницей уже кружила вокруг, подбиралась, пробовала мой запах. И, втягивая его, понимала, что добыча уже почти в лапах.
И от этого наша страсть стала лишь еще сильнее.
Словно горько-сладкий шоколад, оставляющий послевкусие надолго. Вино, которое раскрывается на языке множеством чудесных фруктово-ягодных оттенков, а затем отзывается в теле головной болью…
Утром я проснулась одна.
Но, едва открыла глаза, как увидела сообщение на тэнноре.
«Нари… Я вернусь с победой. К тебе. И больше никуда тебя не отпущу. Ни на шаг не отойду от тебя».
