Нари ступила на пол пещеры.
* * *
Ада
Что-то было не так, неправильно.
Вначале пространственный карман нормально держался, но материя почему-то текла и испускала волны, как импульсы. А затем… затем вдруг резко мое убежище начало таять. Я изо всех сил пыталась удержать его. Вкладывала магию, вливала энергию. Но все равно ничего не выходило.
Я пробовала действовать, как советовал Ненталь. Отключить дар, позволив карману жить своей жизнью, но и это не помогало. Будто процесс был уже вовсю запущен и остановиться не мог, в принципе.
И — кульминация. Финита ля комедия…
Наги, сельвенты и я в одной пещере.
Я увидела, как дернулся Ненталь. Кажется, планировал защищать меня, драться, как настоящий мужчина. И… раз — карман появился снова. Я запрыгнула туда и затихла.
Оставалось лишь надеяться, что Ненталь пока не успел натворить глупостей. Я не видела нага, но чувствовала его на каком-то новом, особенном уровне. Что-то произошло между нами, когда мое убежище приказало долго жить. Я будто понимала, что ощущает Ненталь. Если и не его глубинные, истинные чувства, то порывы и сиюминутные эмоции точно.
Паника ошпарила адреналином, как горячая, колкая волна, прошлась по телу жаром и судорогами. Я напряглась, пережидая ощущения.
И затем холодная волна спокойствия, почти комы остановила сердце. Клянусь! Несколько секунд я не дышала и не жила. Словно застыла во времени и пространстве, впала в транс вместе с Ненталем.
И кажется это меня выручило. Пространственный карман успокоился. А когда я пришла в себя, он не пульсировал, не испускал волны энергии и материи. Он был стационарен, как и должен быть с самого начала.
Ничего себе! Я поняла!
Я выскочила к Ненталю, а он прижал так, что стало даже чуточку больно. Я слабо дернулась, давая понять, что хватка оборотня для земной попаданки — почти то же, что и для двусущего «страстные» объятия хвоста нага. Ненталь вначале не уловил, а потом немного ослабил кольцо рук. Выдохнул, привычно щекоча шею дыханием:
— Я испугался…
Больше он ничего не сказал. Я поняла. И Ненталь замолчал, не выпуская меня из своих рук. Я прикрыла глаза и просто поплыла. Нет, не от желания и даже не от желания снова повторить наш марафон срасти. Я вся растворилась в ощущении…
Так чувствуешь себя в детстве. Разбил коленку, ударился. Обидно и больно кошмарно, до ужаса. До потемнения в глазах. До того, что весь мир кажется враждебной пастью неведомого чудища, которая только и ждет, караулит, чтобы сомкнуть на тебе убийственные челюсти нового ненастья. Вонзить клыки очередной боли. И вдруг оказываешься в мягких руках матери. Они снимают боль и дарят успокоение. Теплом и заботой, что растекаются по венам и, кажется, врачуют лучше всяких лекарств.
Я давно уже подобного не испытывала. Ровно с тех пор, как мама ушла…
Ненталь держал меня, окружал собой, окружал своим жаром и своей защитой, как каменной стеной мужской силы и заботы.
И на какое-то время я забыла обо всем. Включая наше странное положение.
Когда же наг отпустил, я выдохнула и усмехнулась.
— Я смешной? — вскинул он бровь, и я заметила, что складки собрались на гладкой переносице нага.
— Ты удивительный…
Не знаю, зачем я это только сказала — просто не могла смолчать, вырвалось. Наг снова обнял, притянул, усадил на свои мощные кольца и заглянул в глаза.
— Ада, у меня для тебя отличная новость!
— И у меня для тебя отличная новость! — хихикнула я. Все-таки мы прямо живем в унисон.
— Ты первая? — уточнил наг, позволяя мне управлять диалогом.
— Нет. Давай ты.
Почему-то я чувствовала — его новость намного важнее.
Ненталь кивнул.
— Я связался с братом. Вечером меня придут освобождать. Ты должна оставаться дома.
Я вдруг ощутила, как холодок страха пробежался по позвоночнику, упал в желудок и все тело отозвалось дрожью озноба.
Но прежде, чем поняла, чего опасаюсь сильнее — что я его больше не увижу или же того, что Ненталь пострадает во время освобождения, наг добавил совсем уже в другую степь:
— Не бойся. Сельвенты не тронут тебя. Тебя мы заберем сразу же. За тобой придут наги брата. И только когда ты окажешься в безопасности, в Гардавии, в замке Эманора, меня начнут освобождать.
Вот так сразу, не зная истоков моей тревоги, Ненталь избавил меня от всех негативных чувств. Я улыбнулась и сразу стало тепло. До странности легко и хорошо без особой на то причины. Или у меня все-таки был повод?
Но следом ледяной змеей скользнули в груди сомнения. А скорее, видимо — все же предчувствия.
Магия стремительно раскрывалась во мне. Росла и обнаруживала все новые свои грани.
Я почему-то чувствовала — что-то случится. Что-то пойдет не так… Что-то произойдет не по плану…
— А с тобой точно все будет в порядке? — вопрос прозвучал тихо, мой голос дрогнул. И горячая ладонь Ненталя прошлась по спине, мягко поглаживая и массируя.
Меня прямо передернуло от неги и удовольствия. И… страхи, подсказки интуиции забылись в этом блаженном ощущении. Так и хотелось прикрыть глаза и урчать, как сытая, обласканная кошка.
— Мы справимся. Мы гораздо сильнее сельвентов и не раз побеждали их в войнах и схватках. Уверен, и сейчас проблем не возникнет.
— Но ведь зеввы по-прежнему заблокированы? Как же воины Гардавии проникнут в пещеру? — я все еще не могла отделаться от сомнений. Что-то внутри меня сигнализировало — освобождение нага не пройдет гладко. Не стоит рассчитывать на полный успех… Просто я даже и представить не могла — какие последствия ждут нас всех после этого предприятия. Как не могли представить Ненталь, Эманор и Рельгор… Да, в принципе, никто не мог, кроме сельвентов.
Однако Ненталь выглядел спокойным и позитивным. И это сбило градус моих ощущений. Подумалось: может я зря паникую? Вдруг это чисто женская привычка вечно просчитывать самое худшее? Это же мы можем полчаса биться в рыданиях, что ребенка в подвале способна ударить неудачно стоящая возле стены лестница, когда еще даже и не беременны!
— Зеввы уже не совсем заблокированы. Я не знаю, как, но ты и супруга Рельгора — Альва — совместными усилиями разрушили часть магии сельвентов.
— Как?
— Не знаю. Но мы позже во всем разберемся.
— А может тогда тебе просто сейчас и сбежать? Не дожидаясь подмоги и схватки?
Ненталь улыбнулся: тепло и мягко. Так улыбаются ребенку, который спрашивает у родителей — зачем им вообще ходить на работу, ведь дома всем и так хорошо.
— К сожалению, моя маленькая мыслительница, я сам пока никуда не пробьюсь. Заклятья не настолько повреждены.
