– Как вы можете что-то видеть? Здесь же тьма беспросветная.
Хеллстром, сидя в углу лаборатории, откуда ему удобно было наблюдать за приборами, регистрирующими реакции этой женщины-чужака, восхитился ее мужеством. Да, эти «дикие» порой демонстрируют невероятную храбрость.
– Вижу – вот и все!
– Лодыжка очень болит, – сказала она.
– Сожалею. Мы дадим вам что-нибудь. Потерпите.
Странно, но тон, которым с ней говорил этот незнакомец, внушил Тимиене уверенность. Голос у него был чрезвычайно богат во всех регистрах – от баса до тенора, – и владел он им безупречно.
– Надеюсь, терпеть мне недолго.
Нужно каким-то образом успокоить ее, подумал Хеллстром. Маска, особенно в тех местах, где она касалась лба и носа, раздражала его. И ему не нравился серебристый ореол, которым его прибор ночного видения окружал эту женщину. Раздражение было связано с усталостью – он это понимал. Иногда Термитник требовал от него слишком многого. Но женщину-чужака необходимо было допросить, а Хеллстром не хотел передавать ее в руки безжалостного молодняка, которому не терпится доказать свою состоятельность. Была еще одна причина, по которой он решил взяться за дело сам: Хеллстром не доверял тому, что его молодые помощники вытащили из Дипо во время допроса. Как люди Внешнего мира могли узнать про Проект-40? Наверняка один из тех, кто допрашивал Дипо, сам проговорился. И теперь, допрашивая эту женщину, он должен проверить свои предположения.
– Я должен задать вам несколько вопросов, – произнес он.
– А почему в темноте? – спросила Тимиена.
– Вам не надо меня видеть.
Тимиена немного успокоилась. Они не хотят, чтобы она их видела и, следовательно, потом описала. А значит, они собираются отпустить ее.
Хеллстром заметил ее реакцию по приборам и сказал:
– Вы вели себя излишне нервозно. Полагали, мы собираемся навредить вам?
Тимиена не поняла, что он имеет в виду. Ее упаковали так, словно она была рождественской индейкой. Это что, свидетельствует о добрых намерениях?
– Я была напугана, – ответила она. – Я кого-нибудь ранила?
– Вы убили пятерых наших людей и двоих ранили.
Тимиена не ожидала таких слов, и они ее поразили. Пятерых? Разве они ее после этого отпустят?
– Меня зажали в ловушку, – объяснила она. – Мой муж не вернулся, и я была совсем одна. Я очень боялась. А что вы сделали с Карлосом?
– Мы не причинили ему боли.
И это правда, подумал Хеллстром. Лгать он не любил, даже чужакам. Никакой боли. Дипо был без сознания, когда его израненное тело соскользнуло в приемник измельчителя, а потом в растворитель, бурливший в чане переработки. Он не испытал никакой боли, когда смерть накрыла его. Измельчители работают быстро.
– Зачем вы меня привязали? – спросила Тимиена.
– Чтобы вы сидели спокойно, пока я задаю вопросы. Как вас зовут?
Они ведь забрали мои документы, а там все написано.
– Тимиена. Тимиена Дипо.
– Расскажите мне о правительственном агентстве, на которое вы работаете.
Сердце ее сжалось, но она постаралась скрыть волнение под маской безразличия.
– Я не знаю никакого правительственного агентства. У нас отпуск. Мой муж торгует фейерверками.
Хеллстром усмехнулся – приборы показали, что она лжет. Значит, так оно и есть. Оба чужака работали на правительственное агентство, и оно интересуется Термитником. Хотя многого они не знают, кое-что из Портера вытащить удалось. Однако Портер не сообщил о Проекте-40. Располагает ли хоть какой-либо информацией эта женщина? Хеллстром почувствовал, как учащается его пульс. Это была угроза, которой Термитник всегда страшился, но одновременно мысль об этой опасности пробудила в Хеллстроме инстинкт охотника.
– Ваше агентство входит в ЦРУ? – спросил он.
– Какое ЦРУ? – возмутилась Тимиена. – Я просто домохозяйка. Где Карлос? Что вы сделали с моим мужем?
Хеллстром вздохнул. Нет, это не ЦРУ, если, конечно, верить ее реакциям, а также исходить из того, что она знает, какие организации связаны с ее агентством. Возможно, что и не знает. Подобные конторы любят многослойные прикрытия.
– О своем муже не беспокойтесь, – произнес он. – Скоро вы будете вместе. Тем не менее нам известно, что вы далеко не простая домохозяйка. Домохозяйки не ходят с таким оружием, какое было у вас, и не используют его столь эффективно.
– Не верю, что я кого-нибудь убила.
– Убили, это точно.
– Карлос велел мне взять его. И показал, как стрелять.
Еще одна ложь, отметил Хеллстром. Ему не нравилось, когда ему врут. Почему она продолжает скрывать правду? Пора бы ей сообразить, что сообщник выдал ее, понять хотя бы по его, Хеллстрома, вопросам. Он заставил себя прочитать протокол допроса Дипо, ничего не опуская. То, что сделали его безжалостные молодые подчиненные – все это во имя Термитника. Интересно, смог бы он использовать химические методы управления ее личностью? Молодняк такие методы не привлекали. Да, они не вызывали боли, однако результат был неопределенный. Портера, например, им удалось превратить в имбецила, готового рассказать все, что он знает, и то, чего не знает. Метод помогает влезть в самые глубины памяти того, к кому он применен, но он же полностью уничтожает личность. Хеллстром не хотел повторять опыт, который они провели над Портером. Он продолжит в традиционном ключе, пока пленница не заподозрит, что он отслеживает ее эмоции и информация поступает. Пленки крутились, записывая все, что происходит. Их можно будет проанализировать позднее. Даже подключить принадлежавший Термитнику компьютер, хотя компьютерам Хеллстром не доверял – у них не было эмоций. А не имея таковых, они не справлялись с человеческими проблемами.
– Почему вы лжете? – спросил он.
– Я не лгу.
– Является ли ваше агентство отделом госдепартамента?
– Если вы мне не верите, какой смысл отвечать? Я вообще не понимаю, что здесь происходит. Вы гонитесь за мной, вырубаете, связываете, и все это из-за…
– Вы убили пятерых моих друзей, – напомнил Хеллстром. – Зачем?
– Я вам не верю. Вы должны меня отпустить. Карлос – весьма важный сотрудник в своей компании. И есть люди, которые будут нас искать, если мы вовремя не вернемся.
– Если не выйдете на связь?
Хеллстром изучал приборы. Пока это был единственный раз, когда женщина сказала правду.
– Какая связь?
Итак, она действительно должна выходить на связь и докладывать, что и как. Вероятно, с определенной частотностью. Молодежь не сумела выбить эту информацию из Дипо. Но они и не спрашивали.
– Почему вас сюда послали? – спросил он.
