– Понятно, – кивнул Пиаже. – Теперь ваш вопрос.
Дженни, нахмурившись, отвернулась.
Горло у Десейна вдруг пересохло, и, заговорив, он уловил в нем легкую хрипотцу:
– Как умерли те два исследователя, что приезжали до меня?
Дженни резко повернулась к нему.
– Гил! – гневно выпалила она.
– Спокойно, Дженни, – сказал Пиаже.
Жилка нервно забилась на его левой щеке.
– Вы идете по неверному следу, молодой человек, – заметил он. – Мы здесь не дикари. В этом нет необходимости. Если мы хотим, чтобы кто-нибудь нас покинул, он нас покидает.
– И вы хотите, чтобы я тоже вас покинул?
– Дженни этого не желает. Но вы задали два вопроса и задолжали мне один ответ.
Десейн кивнул и посмотрел на Пиаже.
– Вы любите Дженни? – спросил доктор.
Десейн сглотнул и опустил голову, чтобы встретиться с умоляющим взглядом Дженни. Пиаже знал ответ на этот вопрос. Тогда почему он его задал?
– Вам известно, что я ее люблю.
Дженни улыбнулась, и в ее ресницах блеснули слезы.
– Тогда почему вы ждали целый год, чтобы приехать и сказать ей об этом? – В голосе Пиаже звучали горькие обвинительные нотки, которые заставили Десейна замереть. Дженни обернулась к дяде. Плечи ее дрожали.
– Потому что я упрямый осел, – отозвался Десейн. – И я не хотел, чтобы женщина, которую я люблю, указывала мне, где мне жить.
– И что, вам не нравится наша долина? Может, нам удастся изменить ваше мнение о ней. Вы не будете возражать?
Нет! Я буду возражать, подумал Десейн. Он знал, что такой ответ, основанный на интуиции и инстинктах, будет звучать по-детски, а потому пробормотал:
– Поступайте, как хотите.
Что же подсказывала ему интуиция? Что было не так с этой долиной, и почему он вынужден быть здесь постоянно настороже?
– Обед на столе! – раздался из столовой женский голос.
Десейн повернулся и увидел под аркой, ведущей в столовую, сухопарую женщину в сером платье. Она словно сошла с полотна кисти Гранта Вуда – длинноносая, с подозрительным взглядом и выражением неодобрения всего и вся, написанном на ее лице.
– Благодарю тебя, Сара! – сказал Пиаже. – Это доктор Десейн, молодой человек Дженни.
Сара оценивающе посмотрела на Десейна и явно осталась им недовольна.
– Еда стынет, – произнесла она.
Пиаже поднялся с кресла.
– Сара – моя кузина, – объяснил он. – Она из той ветви нашей семьи, что восходит к старым янки. Попробуйте заставить ее обедать в столь поздний час – ничего не получится! У нее свои правила.
– Так поздно набивать желудок – глупость, – пробормотала Сара. – Мой отец в это время уже лежал в постели.
– И вставал с рассветом.
– Не советую смеяться над нами, Лоренс Пиаже, – заявила Сара и направилась к выходу из столовой. – Садитесь. Сейчас будет ростбиф.
Дженни подошла к Десейну и помогла ему подняться. Наклонившись, она поцеловала его в щеку и прошептала:
– Не переживай. Ты ей нравишься. Она сама сказала мне об этом.
– О чем вы там шепчетесь? – спросил Пиаже.
– Я говорила Гилу о том, что мне говорила про него Сара.
– Что же?
– Она сказала: «Лоренс не смеет обижать этого молодого человека. У него глаза – как у дедушки Сатера».
Пиаже повернулся и внимательно посмотрел на Десейна.
– А ведь верно, – кивнул он. – А я и не заметил.
И тут же, резко отвернувшись, встал и жестом пригласил всех в столовую.
– Идемте, а то Сара быстро изменит свое мнение, и вряд ли нам будет от этого хорошо.
Обстановка за обедом была тоже странная – такого обеда в жизни Десейна еще не было. Сильно ныло поврежденное плечо, и ритмичная пульсация боли держала Десейна в постоянном напряжении, отчего все, что говорилось за столом и что происходило во время обеда, воспринималось им необычайно остро и ясно. Рядом с ним сидела Дженни – никогда она не выглядела столь женственной и желанной. Пиаже говорил, не умолкая, и терзал Десейна вопросами о его университете, профессорах и курсах, о друзьях и планах на жизнь. Время от времени над ними, словно призрак, скользила с очередным блюдом на подносе Сара, бросавшая на Дженни ласковые взгляды. Эта сухопарая особа ради Дженни готова в лепешку расшибиться, подумал Десейн.
И, наконец, еда: ребрышки средней степени прожарки, соус от Джаспера, с горошком и картофельными оладьями, местное пиво с его особым острым привкусом, а на десерт – свежие персики с медом.
То, что за обедом подают пиво, сначала озадачило Десейна, но потом, когда он почувствовал, как разнообразные оттенки вкуса и ароматы, смешиваясь на его языке, не теряют своей индивидуальности, а лишь оттеняют ее, он понял значение этого напитка. С каждым глотком омывая нёбо волной свежести, именно он и порождал необычные ощущения. Ощущения переходили одно в другое, смешивались и взаимодействовали – запах имел вкус, цвет усиливался ароматами блюд.
Сделав первый глоток пива, Пиаже довольно кивнул:
– Свежее.
– Ему менее часа, – сообщила Сара. – Как ты и велел. – И она бросила на Десейна странный, испытующий взгляд.
В десять часов вечера Десейн стал прощаться с хозяевами.
– Я попросил подогнать к дому вашу машину, – сказал Пиаже. – Сами поведете или мне попросить Дженни, чтобы она отвезла вас?
– Со мной все в порядке, – ответил Десейн.
– Пока не доберетесь до номера, ни в коем случае не пейте таблетки, что я вам дал. Не хочу, чтобы вы слетели с дороги.
Они стояли на широкой веранде фасада. На улице зажглись фонари, и березы отбрасывали на газон длинные тени. Дождь закончился, но в вечернем воздухе царило ощущение промозглой сырости.
Дженни набросила на плечи Десейна его пиджак и тревожно вглядывалась в его лицо.
– С тобой действительно все в порядке?
– Ты же отлично знаешь, что я могу вести автомобиль и одной рукой, – усмехнулся он.
– Порой мне кажется, что более ужасного человека, чем ты, на свете нет, – отозвалась Дженни. – И как только я с тобой мирюсь?
– Это просто химия.
Пиаже откашлялся и неожиданно спросил:
– Гилберт, что вы делали на крыше гостиницы?
Внезапно Десейна охватил страх, но он справился с собой. Какого черта? А ну-ка, посмотрим, как он проглотит честный, прямой ответ.
– Хотелось выяснить, почему вы держите в секрете свои исследования, касающиеся телевидения.
– В секрете? – Пиаже покачал головой. – Это просто один из моих проектов. Эта лаборатория исследует разные глупости, которых так много на современном экране. Они собирают информацию для книги об инфантилизме современного телевидения, которую я собираюсь написать.
