Пиво.
Нечто важное было связано с этим словом!
Медленно, чтобы резким движением не вызвать новый приступ головной боли, Десейн повернулся к ночному столику. Да, на нем стояла бутылка пива, и Уилла предусмотрительно оставила рядом с ней открывалку. Десейн сорвал крышку и принялся жадно пить. Волны облегчения поднялись из желудка и будто залили все его существо. Он поставил пустую бутылку на стол и встал. Клин клином вышибают. Джаспер вышибают Джаспером. Во рту Десейн ощущал уже знакомый грибной привкус.
– С вами все в порядке, Десейн? – кричали из-за двери.
Черт бы тебя побрал! Он попытался встать, но голова закружилась и к горлу подступила тошнота. Десейн прислонился к стене, тяжело дыша. Я болен, решил он. Где-то что-то подцепил. Ощущение было такое, что пиво в его желудке словно закипело.
– Откройте дверь, Десейн! Немедленно!
Секундочку! Секундочку…
Покачиваясь, Десейн добрался до двери, отпер ее и отступил на шаг.
Дверь распахнулась, и за ней оказался Марден, в форме капитана дорожной полиции, с петлицами, сияющими на воротнике. Его каска с прозрачным забралом была сдвинута на затылок, обнажив повлажневшие от пота рыжие волосы.
– И что? – усмехнулся он. – Мы были так заняты, что не могли полчаса открыть дверь?
Марден вошел в комнату и закрыл за собой дверь. В левой руке капитан держал хромированный термос. Какого черта он явился, да еще с термосом?
Держась одной рукой за стену, Десейн вернулся к постели и сел на ее край. Марден проследовал за ним.
– Надеюсь, все наши хлопоты окупятся, – сказал он.
Десейн взглянул в узкое лицо капитана, на прищуренные глаза, в которых затаилась насмешка, и вспомнил его фантастический вездеход, сопровождаемый сворой злобных собак. Да, там, верхом на этой адской машине, Марден был на своем месте. В самом облике капитана сквозило некое превосходство. Казалось, он с презрением глядит вниз, на этот-мир-населенный-одними-глупцами. Откуда у него это? Может, этот взгляд вообще свойственен сантарогийцам? И помощник шерифа в Портервилле опознал этот взгляд в самом Десейне – как и тот тип на «Крайслере».
Неужели и я такой же, как они все?
– Я принес вам немного кофе, – произнес Марден. – Похоже, вам он не помешает.
Он открыл термос и налил в его крышку-чашку порцию горячего янтарного напитка. Исходящий от кофе пар нес в себе сильный запах Джаспера. Почувствовав это, Десейн с трудом сдержал дрожь, а в голове его вновь запульсировала боль, причем синхронно с ритмом колебаний на поверхности кофе в чашке. Взяв чашку обеими руками, Десейн запрокинул голову и принялся с жадностью пить. Кофе произвел на него такой же эффект, как и пиво – тошнота отступила, а в голове прояснилось.
Марден налил вторую чашку. Десейн поднес ее к лицу, вдыхая густой аромат Джаспера. Головная боль стала утихать. Кофе манил его, привлекал, причем не просто как средство от похмелья.
– Пейте! – произнес Марден.
Десейн пригубил. Кофе успокоил его.
И в Мардене уже не ощущалось превосходства – состояние Десейна его, видимо, забавляло. Что забавного может быть в похмелье?
– От этого Джаспера прилично сносит крышу, верно? – спросил Десейн, возвращая чашку Мардену.
Капитан сосредоточился на термосе – надев крышку, он принялся аккуратно завинчивать ее.
– Его ведь можно перебрать? – не унимался Десейн, помня то, что сказала вчера Уилла.
– Слишком большие дозы вызывают нечто подобное похмелью, – признал Марден. – Когда вы привыкнете, все наладится.
– Вы явились, чтобы сыграть со мной в доброго самаритянина? – усмехнулся Десейн. Он уже начинал злиться.
– Мы нашли ваш «Кемпер» на дороге в Портервилл и очень обеспокоились. Такие машины просто так не бросают.
– Я и не бросил.
– Вот как? Что же вы сделали?
– Решил прогуляться.
– И создали нам всем много проблем, – заметил капитан. – Если вы хотите экскурсию по кооперативу и его хранилищам, это нетрудно организовать.
– Безопасную экскурсию с надежным гидом, полагаю?
– Ведь именно этого вы и желаете.
– Значит, вы явились, чтобы арестовать меня?
– Арестовать? Нет.
– Но как вы узнали, где я находился?
Марден, взглянув на потолок, произнес:
– Все вы, молодежь, одинаковые. У этой Уиллы в голове сплошь романтические глупости. Хотя врать она не умеет. Наверное, как и все мы. – Он посмотрел на Десейна. – Вы лучше себя чувствуете?
– Да.
– Ну что ж, вы способны на многое, как я вижу. – Марден поджал губы. – Кстати, мы доставили ваш «Кемпер» сюда. Он припаркован снаружи.
– Вот как? Спасибо!
Десейн разглядывал свои ладони, чувствуя, как ярость и отчаяние овладевают им. Он знал, что объектом его ярости был не Марден. Не были им ни Дженни, ни доктор Пиаже. Никто конкретно, ни один человек как таковой не вызывал в Десейне злости, и, тем не менее, эти эмоции переполняли его существо настолько, что его начинало трясти.
– Вы уверены, что с вами все хорошо? – спросил капитан.
– Да, нормально, – ответил Десейн.
– Ну что ж, ладно.
Он отвернулся, но Десейн успел заметить, что Марден улыбнулся.
И именно на этой улыбке, а не на самом человеке сфокусировалась вся ярость Десейна. Ох уж эта улыбка! Она воплощала саму суть долины Сантарога – непомерное самодовольство, сочетаемое с чувством превосходства над прочими людьми, да еще любовью к всяческим тайнам. Десейн вскочил на ноги, подошел к окну и отдернул шторы.
Яркое солнце заливало простирающийся перед гостиницей цветник, через который тек небольшой ручей, а дальше – широкую лужайку, чьи неровные границы тянулись полосами в заросли секвойи. Тяжелый зной обволакивал неподвижные дубы и высушенные солнечными лучами склоны холмов. Десейн насчитал три столба дыма, которые поднимались вверх в неподвижном воздухе, а вдали заметил сине-зеленую ленту реки.
Да, эта долина – воплощение пасторальной красоты. Но она же была и объектом его ярости, как понял Десейн. Сантарога – островок цивилизации в диких джунглях. Он представил долину в виде пирамиды, под поверхностью которой – непроницаемой, прочной, вечной – бурлила жизнь. И за этим непроницаемым фасадом – Десейн это знал наверняка – Сантарога производила с населяющими ее людьми некие манипуляции. Человек утрачивал индивидуальность, надевал маску, и она делала его неотличимым от всех прочих жителей долины. Всех здесь объединяло нечто, и настолько, что каждый сантарогиец становился продолжением всех прочих сантарогийцев. Они были подобны лучам, исходящим из отверстия в темном занавесе.
Но что лежало по ту сторону занавеса?
