Десейн заставил себя забраться в машину. Нагнувшись к рулю, он положил на пассажирское сиденье спрессованный шарик остатков бутерброда и вдруг почувствовал, что сидит на чем-то мокром. Бумажник! В боковом кармане брюк остался намокший бумажник. Десейн вытащил его из кармана и положил рядом с шариком Джаспера.
Итак, можно отправляться.
Но ему потребовалось еще несколько минут, чтобы найти в себе силы включить мотор и вырулить с парковки на дорогу, ведущую к Портервиллу. Он ехал медленно, помня, что ощущения его частично блокированы пережитым за этот день.
Фары высвечивали тянувшуюся вперед клином дорогу, растущие по сторонам деревья, желтую разделительную линию, ограждения и дорожные знаки. Десейн опустил стекло и, облокотившись, слегка высунул голову наружу в надежде, что ветер освежит его. По извивающейся дороге он двигался вверх, прочь из долины, и медлительность мыслей тяжелым грузом словно висела на нем. Сверкнув фарами, пронесся встречный автомобиль.
Массивные скалы, камни вдоль дороги, разделительная линия, ремонтные работы на асфальте… звезды над головой. Вскоре «Кемпер» выехал к точке, откуда начинались ряды сгоревших деревьев, возвышавшиеся по сторонам дороги, будто скелеты.
Десейн почувствовал, словно его что-то тянет назад, вынуждает развернуться и направить машину в долину. Он сопротивлялся этому. Селадор должен получить этот кусок бутерброда и разобраться с ним. Это его долг. Он обещал. Он просто обязан добраться до Портервилла.
Но где-то в глубинах своего сознания Десейн вдруг ощутил присутствие той самой темной формы, неизвестной и пугающей.
Неожиданно, будто в результате щелчка, сознание его прояснилось. Это было так странно, что Десейн едва не потерял контроль над машиной, вылетел на встречную полосу и не без труда вернулся назад, визжа тормозами «Кемпера».
Дорога, ночь, рулевое колесо, нога на акселераторе – все это прояснилось в его восприятии и словно наотмашь ударило по чувствам. Десейн повел автомобиль с почти черепашьей скоростью. Каждое нервное окончание в нем буквально стонало, голова немного кружилась. Десейн крепко ухватился за руль, постаравшись сосредоточиться на машине и дороге. Постепенно он успокоился и глубоко вздохнул.
Реакция на наркотик, сказал он себе. Нужно доложить Селадору.
Портервилл совсем не изменился с его прошлого визита – тот же унылый, в одну улицу городок; машины, припаркованные около кафе; единственный фонарь, освещающий темную заправочную станцию. Десейн вырулил на стоянку возле телефонной будки и вспомнил помощника шерифа, который подверг его допросу, приняв за сантарогийца. Не поторопился ли он?
Он продиктовал оператору номер Селадора и стал ждать, нетерпеливо постукивая пальцем по стене. Слабый женский голос отозвался на том конце провода:
– Квартира доктора Селадора.
Десейн приник к трубке.
– Это Гилберт Десейн, – произнес он. – Мне нужно поговорить с доктором Селадором.
– Мне очень жаль, но Селадора сегодня нет дома. Вы можете оставить сообщение.
– Черт!
Десейн уставился на телефонный аппарат, чувствуя, как почти иррациональная ярость овладевает им. Только ценой немалых усилий ему удалось убедить себя, что Селадор не обязан каждый вечер сидеть у телефона. В Беркли идет обычная, нормальная жизнь.
– Так будет сообщение, сэр?
– Передайте ему, что звонил Гилберт Десейн и что я направляю ему маленькую посылку для химического анализа содержимого.
– Посылка для химического анализа. Принято, сэр. Что-нибудь еще?
Десейн повесил трубку на крючок. Неожиданно он ощутил себя брошенным всеми и навсегда. Он был совершенно одинок, и никому не было дела до того, жив ли он или уже умер.
А может, плюнуть на все? Жениться на Дженни и послать их всех к черту?
Идея была привлекательная. Он уже представлял, как долина окутывает его покрывалом полной безопасности; она звала, она приглашала его насладиться безопасностью и покоем.
Но в этой безопасности таилась и угроза, и Десейн отчетливо ощущал это – нечто притаилось в темноте. Он тряхнул головой, раздосадованный фокусами, которые играло с ним его воображение.
Десейн вернулся к машине и нашел в фургоне «Кемпера» банку, в которой хранил запас спичек. Высыпал спички, положил в банку остатки бутерброда, закрыл ее и упаковал в картонную коробку, обернув коробку бумагой. Перевязал получившийся пакет рыболовной леской и написал на нем адрес Селадора. Закончив с посылкой, Десейн вырвал из блокнота лист бумаги и составил сопроводительное письмо, в котором скрупулезно изложил свои наблюдения: какое воздействие на человека оказывает наркотик, что произошло на озере, что за люди были в группе приехавших на пикник, какую стену между ним и собой они соорудили, чтобы держать его на расстоянии, как была напугана Дженни…
Все это уместилось в письме.
Попытки вспомнить все события прошедшего дня отозвались болью в том месте, которым он приложился к борту лодки. Найдя в папке конверт, он написал на нем адрес и заклеил. Вскоре Десейн завел машину, нашел темный боковой переулок и припарковался. Закрыл автомобиль, забрался в фургон и лег на кушетку, дожидаться утра, когда откроется портервиллская почта.
Они, естественно, не контролируют местную почту, сказал он себе. Пусть Селадор получит образчик Джаспера, и скоро мы выясним, что это за штука.
Десейн закрыл глаза, и внутренняя сторона его век превратилась в экран, на котором стали разыгрываться сцены фантастического фильма: Дженни плачет и умоляет его о чем-то, Селадор смеется, а сам Десейн, подобно титану Прометею, стоит, прикованный к скале, и задыхается от напряжения…
Что за сон наяву?
Он находился по эту сторону холма, за поворотом.
Нехотя Десейн вновь прикрыл глаза. Вокруг царила полная темнота, но в ней звучал смех – это смеялся Селадор. Десейн прижал ладони к ушам. Смех превратился в колокольный звон, медленно и заунывно плывущий над полями. Он открыл глаза. Звук прекратился. Десейн сел и прижался спиной к стенке. Внутри фургона было холодно и пахло плесенью. Он нашел свой спальный мешок, завернулся в него и долго так сидел, вперив взгляд в темноту. Снаружи пели свои песни сверчки да потрескивал металл фургона.
Незаметно подкрался сон. Веки у Десейна отяжелели, он с трудом держал глаза открытыми. Как скоро полностью исчезнет эффект Джаспера? Вне всякого сомнения, это наркотик.
Глаза его закрылись.
Откуда-то из темноты явилась Дженни, и голос ее прозвучал эхом: «Гил! Я люблю тебя! Гил! Я люблю тебя!»
И Десейн уснул, вслушиваясь в шепот Дженни.
Глава 7
Дневной свет проникал в фургон через узкое стекло, и Десейн, проснувшийся, но полностью дезориентированный, смотрел на потолок и не понимал, где он. Голова и плечо ныли. Потолок… знакомый потолок… Раздался автомобильный гудок, вернувший его к реальности сегодняшнего дня. Отбросив перекрученный спальный мешок, Десейн выбрался наружу, навстречу серому дню.
