Лицо Сэди посветлело, в глазах засверкали искорки.
– Есть, – сказала она. – Я нашла выход, когда мы с Солом бродили. – Раньше она не упоминала этого имени, и мне стало любопытно, кто он такой. По тому, как она произнесла его имя, я решила, что он ей симпатичен. – Я могу взобраться на выступ и оттуда выйти на берег реки. Я не могу обозначить точное место, но оно находится в Подгуже, недалеко от бывшего гетто.
– Я найду его, – пообещала я. – Давай попробуем встретиться там в следующий раз. – От того, что мелькнула возможность встретиться в другом месте и можно не прекращать наши свидания, мое настроение улучшилось. Она больше не казалась какой-то жалкой девушкой, которой я пыталась помочь. В каком-то смысле мы стали друзьями.
– Может, и там тоже небезопасно, – заволновалась она.
– Для меня? Я боюсь, что это может быть небезопасно для тебя. – Мы тихонько посмеялись. – Разве ты не боишься? – спросила я, теперь уже серьезно. Полиция чуть не обнаружила ее под решеткой, и ее положение стало еще опаснее. – Я имею в виду, не только что тебя увидят сквозь решетку, но и все это, жизнь в канализации…
– И страх, что в любой момент тебя могут поймать? – спросила она, закончив фразу, которую я не решилась произнести. Я кивнула. – Конечно. Но разве у меня есть выбор? Постоянная жизнь в страхе, с горем или другими эмоциями парализует. Поэтому я собираюсь с духом и просто проживаю дни. Но этого мало, – продолжала она, набираясь силы для следующих слов. – От своей жизни я жду большего. Но такова реальность. – И ее лицо омрачилось.
– Но это временно, – добавила я, восхищаясь ее смелостью. Я пожалела о своем вопросе, казалось, от него ей стало еще грустнее, и поспешно сменила тему. – В следующий раз мы попробуем другую решетку.
– Не знаю, хорошая ли эта мысль, – сказала Сэди, нахмурив брови, будто обдумывая собственное предложение. – Когда мы с Солом нашли другой выход, там были немцы с собаками. Но в этом месте потише, и если ты подождешь, пока не будет людей, то, вполне вероятно, у нас получится встретиться.
– Я справлюсь, – пообещала я не вполне уверенно. Берег реки хорошо просматривался. Мы не могли встретиться там днем, когда все мои действия видны как на ладони. – Почему бы нам не устроить встречу ночью?
– Считаешь, так будет безопаснее? – засомневалась она.
– Возможно. – Я отнюдь не была уверена в своей правоте. Мне пришлось бы улизнуть и нарушить комендантский час. Но я должна была что-то придумать. – Мне придется дождаться следующей субботы, – сказала я, вспоминая об Анне-Люсии. Ускользнуть ночью было нелегкой задачей, и мне придется уйти, когда мачеха отправится развлекаться и крепко заснет после выпитого алкоголя. – В десять часов? – спросила я.
Она угрюмо кивнула:
– Годится.
– Я буду там, поверь мне.
– И я буду, – обещала она. – Прожди двадцать минут. Если ты меня не увидишь, значит приходить было небезопасно.
Я осознала, что ничего не безопасно ни для нее, ни для меня. Тогда я сильно испугалась. Я хотела сказать ей, что это была плохая идея, что вряд ли у нас получится.
Но было уже слишком поздно.
– Встретимся там, – сказала Сэди, глаза ее засияли надеждой.
– Будь осторожна, – добавила я, и теперь моя тревога за нее усилилась. Мгновение спустя она скрылась в канализации. Я отправилась домой, переполненная чувствами. Теперь увидеть Сэди означало украдкой уйти ночью и нарушить комендантский час – не говоря уже о том, что сегодня я чуть не попалась. Как все это случилось? Когда-то я старалась не высовываться и рассчитывала пережить войну незамеченной. Теперь жизнь с каждым днем становилась все опаснее и пути назад не было. Я не могла оставить ее сейчас в беде.
12
Сэди
Оставив Эллу, я отправилась обратно в комнату. После того случая с немцами на улице я думала, что у нее, возможно, не получится больше увидеться со мной. Однако она была полна решимости встретиться на новом месте. Она не бросила меня – и я была благодарна ей за это.
Когда я завернула за угол, раздался внезапный шорох. Кто-то был в туннеле. Я отпрянула назад. Затем я узнала знакомый голос Павла. Я слегка расслабилась. Обычно по воскресеньям Павел не приходил, но бывало, что он внезапно навещал нас, чтобы одарить неожиданной щедростью в виде яблок или сыра – чего нашел. Я гадала, с кем он разговаривал. Я услышала незнакомый голос, тот спрашивал, а потом голос Павла, он пытался объяснить.
Я выглянула из-за угла. Павла окружили трое полицейских-поляков. У меня душа ушла в пятки. Они выследили его, когда он спускался в канализацию, чтобы помочь нам.
– Куда ты идешь с едой? – спросил один из полицейских.
– Это всего лишь мой обед, – настаивал Павел, хотя размер сумки в его руках говорил о другом. Полицейские продолжали выкрикивать вопросы, но Павел отказывался отвечать. Мне хотелось прийти к нему на помощь, но это только усугубило бы ситуацию. Заметив меня через плечо полицейского, он округлил глаза, но жестом велел уходить.
Я отпрыгнула за угол. Нужно было бежать в комнату, чтобы предупредить остальных, но проскользнуть незаметно мимо полиции не получалось – меня бы заметили. Поэтому я вжалась в трещину в стене, желая стать невидимой.
Полиция все еще допрашивала Павла, и я услышала отвратительный звук, когда один из них ударил его. Я поняла, что он нас не выдаст. Я боролась с желанием броситься к нему на помощь и защитить, как он защитил нас. Послышался шум драки, затем крик Павла, – полиция стала вытаскивать его из туннеля. В тот момент я поняла, что мы его больше никогда не увидим. Изо всех сил я прикусила губу, стараясь не закричать.
Когда полиция увела Павла, сумка с едой с плеском упала в реку. Я не знала, вырвала ли ее из рук полиция или Павел, отчаявшись нам помочь, нарочно обронил ее, надеясь, что она упадет рядом со мной. Оказавшись в воде, сумка понеслась по течению вместе с уплывающим содержимым. Я хотела поймать сумку, но даже если бы осмелилась выйти из своего укрытия, та была уже слишком далеко. Я с тоской наблюдала, как последняя картофелина исчезла за углом.
Когда в туннеле стало тихо, я все еще неподвижно стояла в своем укрытии, охваченная горем. Мое сердце бешено колотилось, как в ту ночь, когда утонул папа. Павел, наш спаситель, был арестован. Тогда меня охватила смесь страха и сожаления. Павел не просто дал нам убежище, но и приносил еду для пропитания. Без него нам было просто не выжить.
Подавленная, я вернулась в комнату. Я размышляла над тем, чтобы не сообщать остальным ужасную новость, чтобы мама не теряла надежды. Но я не могла утаить, что Павел больше не придет с едой.
– Павла арестовали! – воскликнула я. Дремавшая в дальнем углу Баббе зашевелилась.
Мама выглядела потрясенной.
– Ты уверена?
Я кивнула.
– Только что, в туннеле. Я видела собственными глазами.
