– Ну вот, Сэди, я же тебе говорила!
– Я знаю, что это ужасно. Мне не следует сейчас думать о таких вещах, не говоря уже о том, чтобы делиться ими. Но я должна была тебе рассказать.
– И я рада, что ты поделилась. Я так рада за тебя. – Все, что давало Сэди малейшую надежду, прямо сейчас казалось благословением.
Мы дошли до кафе, и я повела ее к той арке, где она пряталась в наш прошлый раз. Я вошла в кафе и остановилась. Я ожидала увидеть девушку с темными кудрями. Вместо этого незнакомый мужчина с рыжеватой бородой стоял за стойкой бара, протирая стаканы.
– Извините, – начала я. – Я ищу молодую женщину, которая обычно здесь работает.
– Кару? – спросил он, и я кивнула, надеясь, что это была она. Я впервые услышала ее имя. – Она внизу, в баре.
Он указал вниз по лестнице с правой стороны кафе, которую я раньше не замечала. Я осторожно спустилась по неровным кирпичным ступеням. Внизу, к моему удивлению, располагалась оживленная пивница. Бары в подвалах из красного кирпича были не редкостью в Кракове; с десяток таких окружал главную рыночную площадь. Но это место, скрытое под кафе, было мне неизвестно. Я поняла, что они работали нелегально, без ведома немцев. К моему удивлению, в это позднее утро здесь было многолюдно. Молодые люди, студенты и рабочие вперемешку заняли примерно полдюжины столов из грубого дерева, потягивая пиво из больших кружек. Почти все были мужчины, и когда я спускалась по лестнице, некоторые бросали на меня любопытные взгляды.
Кара стояла за стойкой бара, открывая длинный кран на деревянной бочке, чтобы налить пива. Я подошла к ней, в ее глазах мелькнуло удивление, потом раздражение.
– Снова ты. – Она поставила передо мной кружку. Я выудила монеты из сумки и положила ее на стойку бара, но она не взяла ее. Я никогда не любила пиво и не хотела пить его в этот утренний час, но по выражению лица Кары я поняла, что она пытается соблюсти приличия. Я сделала глоток из кружки, горькая пена защекотала губы.
– Крыса здесь нет, – произнесла она.
– Где же он? – спросила я.
– За городом. – Она перешла на шепот. – Он уехал по поручению Корсарша.
– Торговца с черного рынка? – она кивнула. – Но Крыс никогда бы не стал бы иметь дела с ним. – Крыс ненавидел этого человека и его делишки. – Но ему пришлось. – Я вспомнила о картофеле, что Крысу удалось достать для Сэди, и его нежелании говорить, как у него это получилось. Он утверждал, что кто-то задолжал ему за услугу, но теперь я поняла, что он обратился к Корсаршу, чтобы помочь Сэди и даже мне – хотя это значило иметь дело с презренным человеком и возвращать долги.
– Когда он вернется? – спросила я.
– Я понятия не имею. Хочешь оставить сообщение? – спросила Кара, протягивая салфетку через стойку бара.
Я помотала головой. Но внезапно меня охватило раскаяние. Крыс помог мне, а я отказалась сделать для него то же самое. Еще немного подумав, я нацарапала записку.
Я сожалею. Помогу тебе со всем, что нужно. Э.
Я подумала, не поставить ли мне какую-нибудь ласковую подпись, и решила этого не делать.
Но все равно у меня не было возможности спрятать Сэди. Крыс не мог помочь сейчас. Я протянула Каре записку и глубоко вздохнула.
– Мне нужна твоя помощь.
– Моя?
Я кивнула:
– У меня есть товар, который нужно спрятать. – Кара смутилась. – Она снаружи.
Ее челюсти сжались.
– Нет. Абсолютно нет. Мы не можем укрывать здесь беглецов.
– Она не беглянка, просто девушка, которая старается выжить.
И все же Кара возражала.
– Если полиция начнет искать, нас закроют. – По ее голосу я поняла, что ее беспокоит не работа пивницы, а скорее использование ее в качестве прикрытия для деятельности Армии Крайовой.
– Прошу тебя. Ей больше некуда идти.
– Это не моя забота.
– Крыс тоже помогает ей, – добавила я. Это была не совсем ложь, он нашел еду для Сэди. – У нее есть тайник, где Армия Крайова может что-то спрятать. Но не в том случае, если ее поймают.
Лицо Кары подобрело.
– Дверь за углом дома ведет в подвал. Приведи ее, я тебя там встречу.
Я побежала обратно вверх по лестнице и наружу к арке, где пряталась Сэди.
– Пошли за мной. – Я повела ее за угол дома. У земли были широкие двойные металлические двери, которые обычно используют для разгрузки пива и других продуктов. Одна дверь открылась, и Сэди спустилась по лестнице в подвал. Я двинулась за ней, но Кара остановила меня.
– Тебе не стоит находиться здесь, – отрезала она. – Иди, занимайся своими делами. – Хоть она и согласилась помочь, я все равно ей не нравилась.
Сэди снова посмотрела на меня, встревоженная тем, что я не осталась с ней.
– Я вернусь за тобой, – пообещала я. – Тебе нужно спрятаться.
– Но мне нужно найти мать. – Несмотря на все, что я ей объяснила, она все еще хотела пойти.
– Я поищу ее, – добавила я, положив ей руку на плечо. – Я поеду в больницу и узнаю. Но только если ты пообещаешь остаться здесь. – Ее лицо по-прежнему выражало сомнение. – Ты веришь мне, не так ли?
– Да, хорошо, – ответила Сэди. – Но прошу тебя, будь осторожна. Помочь с едой – это одно, но идти в больницу и задавать вопросы гораздо опаснее. – Она нахмурила брови.
– Не волнуйся, – ответила я, тронутая ее заботой о моей безопасности. – Я быстро схожу и сразу вернусь, хорошо? – Видимо, удовлетворенная ответом, Сэди отвернулась.
– Стой, – опомнилась я. – Как зовут твою мать? – я только сейчас сообразила, что не знаю ее имени.
– Данута, – печально сказала она. – Данута Голт. – И она исчезла в подвале.
– Я вернусь за ней сразу, как смогу, – сказала я Каре. – Ей не помешало бы что-нибудь поесть, если ты можешь это устроить.
– Я могу. Но ей нужно уйти до темноты.
– Обещаю, она уйдет. И спасибо тебе. – Не проронив больше ни слова, Кара закрыла дверь подвала, оставив меня на улице в одиночестве.
Я поспешила из Дебников к мосту, соединяющему южный берег с центром города. По дороге я обдумывала все, что сообщила мне Сэди. Я мало что знала о появлении детей и не представляла, через что прошла мать Сэди, рожая в канализации. И вынуждена оставить свою вторую дочь – этого я совершенно не могла вообразить. Сэди была полна надежды, что с ее матерью и сестрой все будет в порядке. В глубине души я не хотела знать, что случилось с ними, не хотела говорить ей ужасную правду. Но я дала Сэди обещание – и должна была попытаться.
Я перешла по мосту и вскоре добралась до больницы ордена бонифратров, огромного здания на окраине Казимежа. Судя по всему, когда-то за ним хорошо ухаживали, но теперь его фасад из красного кирпича был испещрен пятнами сажи, тротуары потрескались, неухоженные кусты засохли и побурели. Входная дверь в больницу, расположенная в арке, была заперта, поэтому я позвонила в звонок рядом с ней. Через минуту появилась монахиня. Я вспомнила, что больница принадлежала монашескому ордену, а костел и дом священника находились прямо за углом.
