Пока ждала, подошла к окошку, где принимали передачи.
— Раз в неделю. Сигареты и спиртное не передавать.
— Я поняла. Только раз в неделю!
Опять лязгнула дверь камеры. Артём вздрогнул.
— Собирайся.
— Меня отпускают?
— Ещё чего захотел! Свидание.
Бесконечный коридор. Дневного света нет, но хорошо освещённый, словно в подземелье. И, наконец, обыкновенная комната с окном. И за ним — солнечный день!
Он вздохнул прерывисто и огляделся. Стол посредине, две скамейки по обе стороны, и незнакомый человек смотрит на него внимательно.
— Здравствуй, Артём, садись. Я твой адвокат, меня зовут Алексей Николаевич. Что ты перепуганный такой?
— Да, это я с непривычки.
— Дай Бог, чтобы она у тебя не выработалась, эта дурная привычка, — засмеялся адвокат.
И Артём рассмеялся. Отпустило.
— Что со мной будет, вообще?
— Вопрос некорректный, опять пошутил адвокат, — как выстроишь свою жизнь. Не станешь влипать в сомнительные истории, всё будет хорошо. А ближайшее время тебе ничего хорошего не сулит. Но и ничего особо страшного тоже.
Не убьют же тебя! И на пожизненное не тянешь, и на большой срок тоже. Самый, подчёркиваю, самый тяжёлый вариант — три года спецшколы для несовершеннолетних. Люди живут везде.
И учиться сможешь. В общем, переносимо. Неприятно, конечно, но не смертельно. Будем стараться уменьшить срок. Перед судом всё обговорим подробно. На сделку со следствием ты не идёшь, — почему-то не спросил, а сам ответил за Артёма.
— Из школы возьмём характеристику, родители у тебя нормальные. Ты же пошёл на это, чтобы им помогать, так?
И не дожидаясь ответа:
— Какие пожелания сейчас у тебя?
— Камеру с окном. И свидание с Олей Токаревой.
— Мама очень хочет тебя видеть.
— И с мамой тоже. Но Оле я должен объяснить…
— Объяснишь, обещаю. Не падай духом. Главное, держись. Соберись, настройся — пережить, перетерпеть.
Адвокат замолчал. И с удивлением обнаружил, что ни с кем из своих подзащитных он так не разговаривал. Но отчаянье уходило с лица мальчика. Он стал серьёзней и взрослей. И поверил своему адвокату! Это главное.
— Свидание окончено.
Люся бросилась к адвокату, как только он вышел из дверей:
— Вы его видели, как он?
— Знаете, нормально. Не плачет, не жалуется. Вам надо набраться терпения…
— Я его увижу, мне разрешат?
— Я займусь этим, обещаю вам.
Назавтра она пришла к окошку, где принимали передачи, до работы. Но перед ней уже стояла девочка, ждала, когда откроется.
— Кто у тебя там?
— Друг.
— Ты такая маленькая, а у тебя уже друг преступник.
— Он не преступник. Разве вы не знаете, преступник, это когда суд постановил. А его ещё, может, оправдают. — И отдала свой пакет.
— Там написано, Артёму Широкову.
— И я Артёму Широкову, — заволновалась Люся.
— Две передачи нельзя.
— Что же делать?
— А вы вложите в мой пакет! — предложила девочка.
И отошли вместе.
— Вы мама Артёма. Я Оля.
— Я поняла уже, это он вместо тебя сидит.
— Нет, это я вместо него сидела. Он попросил меня… заменить его на одну поездку. Я всё сделала, как он сказал, но на станции была собака.
Люся слушала и не верила своим ушам. Заменить на одну поездку. Значит, была не одна? Выходит, она ничего не знает про собственного сына! А ведь была уверена, что он сидит, выручая девочку.
— И давно он этим занимался?
— Мы не успели поговорить. А свидания мне ещё не дали.
— Что же будет…
— Вы говорили с адвокатом, я видела. А я постеснялась. Что он вам сказал?
— Сказал, что будет бороться за Артёма. Хороший мальчик, и явка с повинной. Не понимаю, зачем ему нужны были эти бандитские деньги! Он что, дорогие подарки тебе покупал?
— Что вы такое говорите! Какие подарки? Ну, мороженое, когда мы вместе пиццу развозим. Говорил, я же сторожу его велосипед! А деньги вам отдавал, тайком. И смеялся, что вы их считать не умеете.
— Правда? — удивилась Люся. Деньги считать она просто не успевала, они уходили раньше. Отец Бориса, когда свои у него кончались, заезжал по дороге на строительный рынок. Материала требовалось несметное количество!
Она схватилась за сердце. Её мальчик золотой!
— Вам плохо? Вызвать скорую?
— Иди, в школу опоздаешь.
— Уже опоздала. Давайте, провожу вас домой.
— Мне в поликлинику, на работу. Ты лучше скажи, у вас с Артёмом далеко зашло?
— Что? — она покраснела, — нет, мы просто друзья.
Артём просил свидания с Олей. Надо же было ей объяснить, что произошла накладка, он и не думал её подставлять! Это стечение обстоятельств. Всё ведь схвачено, за всё заплачено. Откуда собака в это время!
Но Денис разрешил раньше с мамой. Он не мог смотреть на её измученное лицо с несчастными глазами. Пусть увидит своё сокровище, убедится, никто его не трогает, не выбивает показания, как рисует её воображение. Пусть поговорят. Может, выскочит что-то полезное ненароком.
С Олей — потом. Он очень надеялся, что Артём проговорится, какой-нибудь намёк, ниточка, хотя бы кончик! А уж он ухватится, не упустит.
Мама сидела напротив Артёма и плакала. Слёзы текли по щекам, она их не вытирала, руки беспомощно лежали на столе. Оба молчали, просто смотрели друг на друга.
Первым заговорил Артём:
— Мам, это надо пережить. И мне, и вам. Ну, проиграл я. Надо уметь проигрывать.
— Жизнь не игра.
— Знаешь, если её принимать всерьёз, можно сойти с ума.
— Артём, родной, что ты такое говоришь? Я тебя не узнаю. Впрочем, наверно, и не знаю совсем. Отношусь к тебе, как к маленькому, а ты деньги подкладывал, пытался нам помочь.
— Откуда ты знаешь?
— Оля сказала. Зачем ты, мы справимся, ну, чуть больше времени уйдёт.
— Чуть! Уже домой заходить не могу, я хоть на кухне живу, а вы — нарисовали себе счастливое будущее на цементе! Спите на раскладушках.
— Ну и что? А сейчас мы вовсе не спим.
— Я же не рисковал, это было не трудно и безопасно, ты понимаешь, почему.
— Не понимаю.
— Это сбой программы, авария. Всю зиму было спокойно. Сбой программы ты тоже не понимаешь. Не должно было там оказаться собаки в это время!
