— У нас клиника серьёзная, не с улицы персонал. Вас зовут Наталья Николаевна. А дочку?
— Катя, — отозвалась девушка.
— А меня — Надя.
Они явно не были москвичками.
В эту дорогую клинику попадали не самые состоятельные москвичи, те предпочитали заграницу. Но снобов хватало. Сестричек считали обслуживающим персоналом, и обращение было соответствующим, как со своей прислугой.
Наверное, обе Надины профессии научили её мгновенно чувствовать, с кем и как нужно себя вести. И она вела себя безупречно, ни одного лишнего слова, внимательно, чётко, доброжелательно.
Но была и другая категория — приезжие. Их сразу выдавала растерянность, стеснительность, открытость. И Надя, добрая душа, с ними держалась иначе.
Прежде всего, старалась успокоить, особенно тех, кому предстояла операция. Заверить — раз они попали в самое лучшее кардиологическое отделение самой лучшей в стране клиники, всё будет хорошо! И пыталась помочь, хоть словом.
— Вы не из Москвы?
— Питерские мы, — сказала мама. Катя молчала. У неё на лице совершенно не было косметики. Ресницы не подкрашены, глаза не подведены. Даже помадой она не пользуется. Так уверена в своей красоте… скорей всего, ей сейчас не до косметики.
— На операцию?
— На операцию, — подтвердила мама, — доктор наш договорился, у него здесь профессор знакомый, преподавал в мединституте. Приезжал в Питер — смотрел меня. Обещал, поправлюсь.
— Как его фамилия?
— Фролов, Пётр Васильевич. Он уже заходил сегодня. Скидку обещал. Скажут, сколько это будет стоить.
— Всё, что смогли собрать, привезли, — вмешалась Катя.
— Если не хватит, надо будет решать срочно. У нас перед операцией не держат долго. И после операции, неделя и в санаторий. Он от клиники, наши доктора консультируют.
— Санаторий тоже платный?
— Да.
— Зря мы приехали, не справиться нам, — сказала Наталья Николаевна обречённо.
— Мамуль, не переживай, я найду деньги. Обойду все конторы, под любой процент.
— А чем отдавать будем? Наслышана я о коллекторах из этих контор.
— Главное, чтобы ты поправилась, остальное не важно!
— Посмотришь за капельницей, Катя? Нажмёшь на эту кнопку, когда жидкость кончится.
— Конечно, конечно, не беспокойтесь.
Катя села рядом с мамой.
Клиника была их последней надеждой. Но деньги, где взять деньги? В Питере она уже обошла все банки и эти, микрофинансовые организации. Никто не хотел давать кредит девушке, только окончившей университет, и пока — без работы. Может, в Москве иначе? Любая работа!
Поехала в город, ходила по адресам маленьких контор из Интернета.
— Я устроюсь на работу, мне бы только мамину операцию оплатить. Я никакой работы не боюсь! — говорила полному армянину.
Он вышел из-за стола, прислонился к дверному косяку.
— Такие деньги ты и на трассе не заработаешь. И не ждут тебя там, знаешь, какая конкуренция? Откуда только не едут, будто здесь мёдом намазано.
— Зачем — на трассу. Продавщицей куда-нибудь, или уборщицей.
— Вот-вот. Ещё курьером. Так и внуки твои не расплатятся. Рад бы помочь, но я здесь не хозяин. Походи, может, повезёт, понравишься кому-нибудь. Если очень сильно понравишься.
Он оглядел её с ног до головы. Нехороший был взгляд. Ушла, не прощаясь.
У входа в метро женщина выкрикивала:
— Работа! Работа!
— Какая работа? — с надеждой спросила Катя.
— Газета — «Работа».
Она купила эту заветную газету, большую, толстенькую. Что-нибудь найдётся, может, и не одна. И поехала в клинику.
Мама спала. Надя вышла к ней и закрыла дверь палаты:
— Пусть поспит, у нас принцип, сон — лучшее лекарство. Ты, конечно, ничего не нашла. Я не сказала Наталье Николаевне, сколько стоит операция. И сколько — послеоперационное восстановление. И санаторий. Вот расценки. Профессор добился тридцать процентов скидки, это максимальная. Мало, кому дают, только потому, что он в этой бригаде.
Для Кати сумма была астрономическая.
— Что у тебя за газета? Во-первых, это для москвичей. Приезжих берут, разве что, на стройку. И под эту работу всё равно никто тебе кредит не даст.
— Что же делать? Сколько у меня времени найти деньги?
— Надо было сначала узнать расценки, а ехать потом.
— Доктор сказал, нельзя откладывать. Маме не показывайте расценки, — голос у неё дрожал, — я что-нибудь придумаю.
А Надя уже всё придумала, и за неё, и за себя.
— Ты в какой гостинице остановилась, где ты ночевала?
— На вокзале.
— Ну, ты даёшь! Ночевать на вокзале и обращаться в нашу клинику! Ты отчаянный человек.
— Но это же мама…
— У меня смена кончается в девять вечера. Подождёшь, ночевать поедешь ко мне. Дома и поговорим.
Глава 12
Москва, 2011 г.
Ехали в полной темноте. Метро, автобус, пешком.
— Это престижный район, так и называется. У меня здесь своя квартира, я её полностью выплатила. Совсем другое ощущение, приходишь к себе домой. Тебе этого не понять, у тебя всегда был свой дом, правда?
— И сейчас есть. Я просила маму, давай возьмём кредит под залог квартиры, а она — ни в какую. Меня, говорит, не станет, а ты будешь на улице. Я просто с ума схожу, где взять деньги. Жить не смогу, если мама… Могла спасти, и не спасла?
— Знаешь, есть выход, если отбросить предрассудки. Придём домой, поужинаем и поговорим спокойно.
Квартира была однокомнатная, уютная, с большой кухней, с холлом, лоджией. И комната просторная, обставлена со вкусом, современно.
— Прихожу сюда, и всё. Что было плохого, тяжёлого, остаётся за дверью. Конечно, таким, как я, просто так ничего не даётся. Приехала из маленького городка, там остались мама и бабушка, женское царство.
Гордятся, дочка работает в Москве, в платной элитной клинике. Зарплата хорошая, квартиру смогла купить. Ты отдыхай, я быстро с ужином, у меня всё готово, только разогреть.
Ужин был нехитрый, но по-домашнему вкусный — котлеты, пюре, винегрет.
— На зарплату медсестры, даже в нашей клинике, я не только не смогла бы квартиру купить, и одеться не смогла мало-мальски прилично.
Я в эскорт-агентстве с восемнадцати лет, с окончания училища, знакомая привела. Повезло, оно элитное, высшего класса. И девочек не берут, кого попало, особенно для верхней полки, как это у нас называется. Там самые лучшие. И заказчики, самые-самые. Культурные, воспитанные, богатые, разумеется. Но подарки не разрешаются. Только то, что платит агентство. Но платит, как видишь, хорошо.
