— Мне поручено поселиться в порту, поближе к вашему штабу или к казармам. Я должен найти дружбу с кем-нибудь из солдат или, ещё лучше, из офицеров, чтобы выяснить, когда королевские полки пойдут на Рим. Главное поручение — узнать как можно точнее численность артиллерии и войск. От этого зависит, как швейцарцами будет организован план обороны Рима.
— И что же вас заставило сразу раскрыться? — Генерал, как и всякий настоящий военный, нюхавший порох и видевший на своём веку кровь и оторванные конечности, испытывал презрение к предателям. Джованни чётко различил в его вопросе эту интонацию.
— Я патриот Италии, мой генерал. Что же, что судьба моя сложилась так, как сложилась. Да, я не воевал добровольцем под знамёнами Гарибальди, я даже не умею держать оружие. Но хоть что-то я могу сделать для объединения моей великой страны! — дрожащим голосом ответил скрипач.
— Это похвально, — сказал Кадорна, сворачивая карту с нарисованными на ней стрелками. — Что вы хотите за свои услуги?
— Ваши слова звучат обидно. Я пришёл не за деньгами. Я пришёл за свободой. Понтифик через день будет находиться от меня на расстоянии вытянутой руки. А на моём столе находится нож для бумаги. Заточить его не представляет никакой сложности, я всё взвесил. Одно движение моей руки изменит ход истории.
Генерал с невозмутимым видом проследовал к своему широкому креслу и сел в него, закинув ногу на ногу:
— Вы готовы пожертвовать собой ради кардинального перелома в нашей войне?
— В мои планы не входит скоропостижная смерть от пики швейцарца. План отступления я тоже детально продумал. Дворец я знаю как каждую морщину на моих ладонях. У меня будет тридцать пять секунд после смертельного удара, чтобы выйти из рабочего кабинета и достичь лестницы, что находится справа. Я измерил всё с хронометрической точностью. Через семьдесят секунд я буду недосягаем. Через девяносто две секунды я выйду из дворца обычным шагом. Исчезнуть на улицах Рима — не самая сложная задача.
— Что вами движет? Кстати, я даже не знаю, как вас зовут, — констатировал генерал.
— Алонзо Ди Маджио. К вашим услугам, — Джованни исполнил поклон, краем глаза заметив, что генерал взялся за перо, чтобы записать в планшете имя.
«Писарь Алонзо будет искренне удивлён, если ему когда-нибудь предъявят обвинение в измене». — Джованни в очередной раз убедился, что успех кроется за множеством мелочей, которые следует уложить в голове аккуратно, как книги в библиотеке, чтобы в нужный момент быстро протянуть руку к нужному изданию.
— Мной движет жажда справедливости, мой генерал. Я верующий человек, но за многие годы службы за белоснежными стенами дворца я повидал столько лицемерия и жестокости… Маджоре Каркано, если я не ошибаюсь?
Джованни обратил свой взор в сторону порученца, стоявшего от него справа на расстоянии вытянутой руки.
— Возможно, я ошибаюсь, но много лет назад иезуиты убили графа с такой фамилией. А перед этим погиб один из его сыновей.
В полутьме скрипачу показалось, что лицо Лаззаро стало бледно-жёлтым, словно круг луны в фазе полнолуния.
Генерал заинтересованно смотрел на изменившегося в лице адъютанта. Он знал об этой трагической истории и именно по этой причине когда-то оставил при себе начинающего офицера, терзаемого муками мести непонятно кому.
— Это был несчастный случай. Лошадь понесла в пропасть… — пробормотал маджоре, покрываясь мелкими каплями пота.
— Так вы тот самый единственный сын, оставшийся в живых? — спросил Джованни, наслаждаясь моментом, после чего продолжил свою речь, сопровождая её лаконичными жестами: — Конечно, со стороны так и выглядело. На самом деле лошадь получила дротик с ядом в заднюю левую ногу. Понтифик, конечно, не благословлял иезуитов на это убийство, но изощрённость, с которой они устранили одного из злейших врагов папского престола, вызвала у него едва скрываемое восхищение. У вас ещё есть сомнения в том, что я говорю правду, генерал?
— Но мой брат… Он погиб от кинжала какого-то простолюдина… Тот человек тоже состоял в ордене? — едва слышно выдавил из себя Лаззаро, обращаясь к скрипачу.
— Этого я не знаю. Писарей трое, и я не каждый день состою при его святейшестве.
— Оставим разговоры о прошлом, Лаззаро. У вас будет возможность справиться об интересующих вас подробностях, — без лишних церемоний генерал вмешался в беседу адъютанта и крестьянина. — О том, чтобы устранить Папу физически, речи не идёт. Его величество Виктор Эммануил второй не кровожаден. Он привержен идеям справедливости и объединения. Подобный ход оскорбит чувства десятков тысяч верующих и снова расколет страну, которую с таким трудом король сшивает вот уже девять лет. У меня к вам другое предложение, Алонзо…
Кардона поднялся из-за стола, подошёл к Джованни настолько близко, что скрипач отчётливо различил горьковатый аромат его кёльнской воды.
— Ни в коем случае вы не должны причинить Папе вред. Гораздо полезнее, если вы будете внимательно слушать и запоминать всё, что происходит вокруг. Настолько приближённый к канцелярии Папы человек может оказать королю неоценимую услугу, если продолжит прилежно трудиться за своим столом, не вызывая никаких подозрений.
— Мой генерал, я случайно слышал диалог понтифика с кардиналами, где обсуждалась возможность переезда Святого престола в Германию в случае поражения от королевских войск. Чем же я смогу быть полезен в Германии? — с недоумением спросил Джованни.
— Решение этого вопроса целиком во власти короля. Но я не думаю, что такой вариант возможен. Если уж судьба распорядится таким образом, то именно в Германии вы принесёте наибольшую пользу, Алонзо. Постарайтесь остаться в круге приближённых людей, а в нужное время мы найдём безопасный способ с вами связаться. Что касается вашей миссии, то я несколько удивлён этим поручением. При таком обилии глаз вокруг нас сосчитать орудия и добыть информацию о личном составе не составляет большого труда. Например, мне точно известно количество войск за крепостной стеной Рима. Мне также доложили, что у швейцарцев боевой настрой напрочь отсутствует, даже несмотря на то, что командиры поддерживают его ежедневными тренировками.
Скрипач опустил взгляд, изобразив расстроенные чувства:
— В таком случае я должен вернуться во дворец и письменно доложить о результатах своей разведки.
Кадорна понимающе кивнул, на минуту задумался, присел за стол, чтобы просмотреть какие-то свои записи, после чего, поглаживая острую бородку, многозначительно произнёс:
— Я даже заинтересован, чтобы генерал Канцлер точно знал реальное положение дел. Это позволит избежать бессмысленных потерь с обеих сторон. Расскажете, что пехоты и кавалерии общим числом около пятидесяти тысяч. Артиллерии — двести пятьдесят стволов. Нам понадобится полдня, чтобы сделать широкий пролом в стене и войти туда, раскидывая трупы зуавов по узким улочкам Рима. Поэтому я не буду утруждать себя проверками вашей биографии и лояльности. Так и поступим. Маджоре Каркано, судя по вашему нетерпеливому виду, вам есть о чём поговорить с нашим гостем… Вы можете на сегодня быть свободны. Определитесь с жильём для Алонзо. Ему нужно побыть здесь хотя бы несколько дней, иначе получится неправдоподобно.
