— Что? Где? — Валькирия осмотрела сначала полностью обнаженную себя, приподняв одеяло, которым ее укрыли, потом прошлась глазами по всем нам и остановилась на валяющемся на кровати Эйконе. — Только не говорите, что я покусилась на вашего жениха, — со страхом прошептала она. — Или он на меня?
— Никто на тебя не покушался, кроме слизняка, — вздохнула Ортика. — На редкость пакостная мерзость… и яд очень сложный. Простите, кажется, мне нехорошо…
Только тут я обратил внимание на то, что она все еще очень бледная. Почти зеленая, как ее собственное имя. Нехорошая догадка зашевелилась в голове:
— Ты что сделала, идиотка?! Ты на себя перетащила?!
— А по-другому никак не снималось, — виновато улыбнулась эули, снова становясь похожа на маленькую девочку. — Простите… я немножко…
И шлепнулась прямо на Аконита. Без сознания, демон все побери! Кретинка! Суицидница малолетняя!
Глава 41
И. о. Ортики
Голоса звучали из темноты. Сначала я даже не вслушивалась в их жужжание, пока не поняла, что они ругаются. Это пробудило во тьме некое беспокойное движение.
— Сильная самка должна защищать гнездо любой ценой. Моя будущая жена поступила правильно, — настаивал первый.
— Идиот! Это вассалы должны отдавать жизнь за сюзерена, а не наоборот! Чему вас там учат в ваших ледяных горах? — опровергал второй.
— У сюзерена, однако, тоже есть обязанности перед теми, кто вручил ему свою жизнь. Но, конечно, все должно быть в меру, тут я с тобой согласен, Верат, — вмешивался третий. Он хотя бы звучал спокойнее остальных.
— Заткнитесь все! Еще раз она так сделает — и ни ей, ни вам мало не покажется!
О, а вот последняя фраза точно сказана голосом цветочка! Причем таким голосом, что все остальные послушно заткнулись. Его я сразу узнала, даже с бодуна. Точнее, в полубессознательном состоянии.
Правда, почти через минуту откуда-то снизу робко пискнул тоже вполне узнаваемый песец:
— А почему нам-то?
— Потому что! — рявкнул Нарцисс в воздух, а затем прицепился к кому-то целенаправленно: — Слезай с кровати, что ты разлеглась тут как принцесса? Ее госпоже плохо, а она голой задницей светит на всю компанию, вместо того чтобы благодарить за спасенную жизнь и выполнять прямые обязанности! Ты здесь телохранительница или где?!
Ой, это же он на мою Рябину ругается… Ну… ну несправедливо же! Разве она виновата?
От этой несправедливости даже тьма слегка поредела, пошла волнами и раскрылась наконец неровными щелочками в частоколе ресниц.
— Очнулась, смертница несчастная? — раздалось над самым лицом.
— М-м-м?
— Я тебе дам «м-м-м»! Пришибу сам, паразитка такая, чтоб другим неповадно было! Ты что вытворяешь?! Помереть решила всем на радость? — жужжит и жужжит. Жужжит и жужжит.
— Где у тебя кнопка? — с трудом просипела я и закашлялась.
— Какая еще кнопка? — сбился Нарцисс.
— Регулировки звука… Ты очень громко ругаешься, можно немножко потише? — простонала я свои претензии.
— Я эту «хнопку» сорок лет искал, не нашел, — пробухтел кто-то в стороне.
— Наверное, не там искал. — Так, спокойный голос принадлежит Инермису, я вспомнила. А кнопку не нашел Верат. — Вот сестренка с ходу обнаружила. Судя по тому, как цветочек возмущенно сопит, но больше не орет.
— Судя по всему, вам всем спокойно жить надоело. — Звук Нар действительно убавил, но от его тихого голоса стало еще больше не по себе. — Ничего, я каждому живо организую встречу с той самой крапивой. И зачет по экономике княжества сахарком покажется.
— И почему ты так резко перестал притворяться бесправным слугой? — буркнул Инермис и тоже перешел на шепот. — Так спокойно было это десятилетие, так хорошо. Даже то, как ты нам память подчистил, заставив поверить в свою низменность, и то было приятно.
— Да потому, что поспорил с вашим отцом, что не буду вмешиваться в дела семьи, если он будет справляться с проблемами сам. Но, как видишь…
— Ой, да ладно, — простонала я и села, опираясь спиной на подушки. — Чем тебя папенька не устраивает, он вполне самостоятельный мужик и вообще молодец. Уж кто-кто, а глава рода точно не виноват в том, что у меня анализатор так криво встроен.
— Дите он неразумное, как и все здесь, — буркнул Нарцисс, — а ты вообще даже из семени еще не проклюнулась, а туда же! Что еще за анализатор кривой, несчастье ты мое?
— Кхм, — задумчиво напомнил о себе Ледяной Аконит, который вдруг обнаружился совсем рядом, практически под одним со мной одеялом. — Я думал, это мое несчастье.
— А ты вообще молчи, — угрюмо зыркнул на него Нарцисс. — Иначе я решу, что ты тоже мое очередное несчастье.
— Не надо! — очень натурально испугался жених и даже отпрянул. А два брата-акробата на заднем плане как-то подозрительно засипели, явно чтобы не хихикать вслух.
— Вот о чем я? Дети ж, — пожал Нарцисс плечами и пожаловался… песцу.
— Ох, знала бы я, что ты такой нудный дед, ни за что бы в первый день в штаны тебе не полезла, — вклинилась в разговор Рябина.
Она вошла в комнату уже полностью одетая, даже упакованная в доспех, и ужасно недовольная. Точнее, как я через секунду поняла, ужасно виноватая. — Идите все отсюда. Моей госпоже нужен покой.
— На том свете упокоится. А мы тут посидим покараулим. Во всяком случае, пока господин Плющ не пришлет еще двух личных слуг, — возразил Аконит, подкладывая под голову подушку и вытягивая какие-то бесконечно длинные ноги вдоль меня.
— Каких еще слуг?! У госпожи Ортики только одна личная служанка — я! — возмутилась валькирия.
— Так было до того момента, как твою госпожу чуть не съели допель-слизни, — хмыкнул Верат.
— А… я… тут же есть господин Нарцисс! Какая еще ей нужна защита?! — не унималась девушка.
— Даже господин Нарцисс не может бесконечно уничтожать врагов грудью моей сестры, — на редкость ехидно отозвался Инермис, и я поняла, что этот паразит явно видел заключительную часть боя с соплями. Уй… бедный цветочек. Он так не хотел, чтобы авторство лазерных сисек всплыло в истории!
Хотя, судя по его взгляду, кто тут бедный — два раза посмотреть.
— Инермис, — многозначительно выдохнул Нарцисс и улыбнулся. На его руке загорелся подозрительный фиолетовый огонек, — пойдем поговорим немного.
— А если я не хочу? — как-то непривычно нервно улыбнулся средний брат.
— Тогда вместо легкого ментального заклинания стирания памяти мне придется воспользоваться более древними и грубыми методами, — ответил цветочек, а затем многозначительно посмотрел на одну из больших декоративных ваз.
— Бить детей по голове не наш метод, — на всякий случай напомнила я и совершенно машинально погладила пристроившегося рядом жениха, запустив пальцы в роскошную серебряную гриву.
