Дворец, в котором проходила выставка, поразил меня своим великолепием еще на подъезде. Огромная стеклянная крыша сверкала в лучах солнца, как драгоценный камень. Витражные окна по периметру не только привлекали интересным рисунком, но и афишами заявленных изобретений, которые сменялись на магически анимированных стеклах. До обеда мы с шефом и другими служащими трудились на стенде нашей мануфактуры. Сегодня я вновь облачилась в свой привычный рабочий костюм: удобная рубашка, корсет со множеством потайных карманов, брюки. Ну и, конечно же – гогглы, с ними я могла оперативно отследить достоверность предоставляемых документов, а порой и проставляемых подписей.
Время для выполнения щекотливого поручения приближалось неумолимо, и это заставляло нервничать. В голове не было ни одной идеи по поводу прощального подарка. Мне подобные никогда не дарили, а логика – пусть и женская, но все-таки – подсказывала: если кавалер дарит подарки, значит, испытывает нежные чувства.
Прогулка по выставке оказалась чрезвычайно интересной: столько различных изобретений, столько интересных людей. Механика и магия бок о бок. Полезные штучки и красивые безделушки. Однако ничего, что подошло бы приме оперного театра.
Перекусив в открытом кафе, я прошлась по прилегающим лавочкам. Переходила из одной в другую, пока не забрела в небольшой ювелирный магазинчик с необычной вывеской. Причем он располагался почему-то в боковом проулке, словно скрытый от простых прохожих. Внутри торговый зал делился на две зоны: одна была оформлена в спокойных малахитово-серых тонах, а вторая в вызывающих красно-золотых. Хоть я и была современной леди с прогрессивными взглядами, но даже мне показалось неудобным туда входить. Однако несколько вещиц, выставленных в высокой стеклянной витрине, привлекли мое внимание. Радуясь отсутствию других покупателей, я осторожно подошла поближе. На бархатных подушках лежали различные эгреты[2] из перьев страуса и цапли, усыпанные драгоценными камнями. На первый взгляд эти украшения для волос казались совершенно обычными, но присмотревшись, я заметила одну особенность. За перьями умело скрывались женские фигурки. Мне больше всего приглянулась та, где девушка сидела в позе лотоса, скрестив ноги. Из одежды на ней был только лиф и браслеты, а перед собой она держала веер из перьев. Девушку становилось видно, только когда перья складывались к центру, а в развернутом виде – полукругом – белоснежное оперение ее целиком скрывало. Штифт, скрепляющий перья, украшал крупный аметист, от него в стороны шли маленькие камушки такого же оттенка. Центральное перо было длиннее остальных, что подчеркивалось тонкой спицей, идущей вдоль его стержня и украшенной мельчайшими сверкающими осколками. Крепился эгрет к волосам небольшим гребнем, закрепленным под фигуркой.
Я боялась поверить своим глазам. Это украшение смотрелось элегантным, модным и дорогим, пока развернутый «веер» скрывал полуголую девицу. В моей душе приличия боролись с ликованием от найденного решения. Только заглянув за перья, можно было обнаружить провокационную танцовщицу. Чем не прощальный подарок? Дорогой, изящный, но с таким скрытым подтекстом…
– Мисс что-то заинтересовало? – раздался у меня за спиной мужской голос.
Вздрогнув, я обернулась. Рядом стоял пухлый лысеющий мужчина в аккуратном костюме и с подобострастным выражением лица.
– Вот, присмотрела эгрет, – я указала рукой на модель. – В подарок.
– Да вы… – начал он игриво, но потом осекся, – отличный выбор. Модель снабжена пружинкой, которая позволяет легко сложить и развернуть оперение, надежно фиксируя его. Также есть скрытый механизм, позволяющий сложить перья в определенное время.
– Какой интересный механизм… Вы могли бы выставить его на два часа? Вот чтобы сейчас перья были разложены, а потом…
– Как мисс пожелает, – склонился торговец. – Обсудим стоимость?
Он сделал приглашающий жест к конторке.
– И упаковку. – Я прошла за ним.
Вскоре все детали были оговорены, а вопросы решены. Радость от покупки омрачала мысль, что шеф захотел взглянуть на подарок. Я возвращалась на выставку, прикидывая в уме, как аккуратно продемонстрировать украшение, не раскрывая секрет. Но я напрасно переживала – Стафор был чем-то сильно озабочен. Коробочку с подарком он выхватил с возмущением, что я долго возилась.
– Куда? – сурово спросил он, когда я хотела вернуться на рабочее место.
Открыв подарок, шеф, на мое счастье, не стал вынимать эгрет, а ограничился осмотром лицевой стороны.
– Мило. Но вы уверены, что это будет воспринято именно как прощание? Она только что была здесь и опять меня не слышала. Удивительная способность менять смысл элементарных слов.
– Меня уверили, что перья – символ разлуки, – осторожно ответила я.
– Тогда я доверяю вам вручить этот подарок адресату. Сирена наверняка сидит в кафе «Обертон» и наслаждается вниманием поклонников.
– Вам не кажется, что подарок – это личное? – попробовала я робко возразить. – Курьер не сможет передать эмоции дарящего.
– О, поверьте, – развеселился шеф, – свои эмоции я пытался передать полчаса назад. Но оперная прима не понимает этот язык. Или не хочет понимать.
– Я не буду ей ничего говорить! – попробовала я отвертеться от этой унизительной процедуры. – Это ваши отношения, и втягивать в них…
– Никаких отношений нет! – перебил шеф раздраженно. – Уже давно. Но она не хочет это принять. А говорить вам ничего не надо. У вас на лице все написано.
– На чем? – опешила я.
– Все, идите. Надеюсь на ваш успех.
Шеф силком вложил мне в руки коробку с подарком и, развернув, практически вытолкал со стенда.
Если до этого я еще сомневалась в правильности сделанного выбора, то сейчас от сомнений не осталось и следа.
Прима действительно оказалась в «Обертоне». Поскольку кафе находилось на территории выставки, то вместо внешней стены или остекления хозяин сделал живую изгородь, которая отлично пропускала звук. Стоя около входа, я прекрасно слышала, как восторженный поклонник рассыпался в комплиментах голосу дивы. Пора было войти внутрь, но я никак не могла придумать, с чего начать разговор. Все же я работала помощником, а не каким-то посыльным. Выбежавший из заведения мужчина едва не сбил меня с ног, тем самым заставив действовать. Решительно войдя в кафе, я отмахнулась от услужливого официанта и направилась к столику Сирены.
– Приветствую вас, – учтиво поздоровалась я.
– А, это вы, – презрительно бросила прима оперной сцены и вернулась к дегустации десерта, игнорируя мое присутствие.
– Как ваше самочувствие? Вы вчера продемонстрировали виртуозное владение голосом.
Лицо певицы застыло, словно маска, а глаза опасно блеснули.
– Поражать неискушенную публику нетрудно, – парировала она с ехидной улыбкой. – Вы вчера так быстро скрылись, а ведь я почти вспомнила ваше лицо. Я точно встречала вас в мюзик-холле, вот только не помню, при каких обстоятельствах… Обычно я не запоминаю обслугу.
