– Если бы! – Сирена неожиданно громко рассмеялась и, повернувшись к нам, сделала шаг. – Мерзавки! Они выбрались оттуда живыми и почти невредимыми! Где справедливость?
Испугавшись, что она сейчас вцепится в горло матушке, я взмахнула руками, и между нами взметнулось синее пламя. Да, это была всего лишь иллюзия, но настолько яркая и зловещая, что Сирена отшатнулась, а в зале кто-то вскрикнул. Я сделала стену огня пониже, но оставила гореть, словно проводя черту.
– Вот и мне хотелось бы понять! – отчеканил Стафор. – Чего вам не хватало? Вы добились своего: стали примой оперной сцены, заработали состояние. Зачем вы решили украсть секреты моих изобретений?
– Что? – довольно искренне удивилась Сирена.
– Я не сразу сопоставил факты: нечистый на руку иллюзионист и одновременно несколько новинок у одного из прямых конкурентов. Пока меня не натолкнули на мысль проверить книги учета документов. Конечно, пришлось привлечь специалистов особого профиля, но вскрылось столько интересных подделок. Я начал расследование, и оно привело меня к вам. Оставалось выяснить – в качестве кого выступает известная певица: заказчика или посредника?
– О чем вы говорите? – вместо ответа возмутилась Сирена. – Какой посредник?
– Действительно, роль посредника не для вас, – усмехнулся Стафор. – Вы предпочитаете все держать в своих руках.
– М-м-м, ты помнишь… – томным голосом произнесла певичка, неожиданно изменив тактику. Она приблизилась вплотную к Стафору и, не обращая внимания на внимающих каждому слову зрителей, положила ладони на лацканы его пиджака. – Как я держала в руках твое…
– Браво! А вот и причина, – решила я прервать эти заигрывания. – Банальная женская ревность и месть.
Судя по тому, как сильно Сирена сжала кулаки, сминая ткань мужского пиджака, я попала в точку. Оставалось только порадоваться, что она стоит ко мне спиной, а то прожгла бы взглядом.
– Господин Стафор, позвольте все же нам продолжить допрос в участке. – На сцену поднялся начальник городской стражи. – Негоже вести такие разговоры на глазах у почтенной публики.
А публика как будто только и ждала, когда о ней вспомнят: защелкали вспышки фотоаппаратов, фиксируя для истории колоритную картину. Мы так увлеклись разоблачением, что вокруг подиума успели выстроиться журналисты, которых организаторы специально пригласили для освещения столь громкого мероприятия.
– Я никуда с вами не пойду! – холодно произнесла Сирена, отступая на несколько шагов. – Вы не имеете права, это все бессовестные интриги.
– Госпожа Бендрот, вам придется побеседовать с нами. На это мы имеем право. – Страж правопорядка протянул руку, предлагая певице спустится с подиума. – В ваших же интересах сделать это без свидетелей.
Женщина беспомощно заозиралась, но довольно быстро вернула самообладание и прошла к выходу. На несколько мгновений в зале повисла тишина, а потом все словно отмерли и одновременно заговорили. Поднялся гул, гости горячо обсуждали произошедшее. Распорядитель бала выглядел растерянным: нужно было продолжать праздник, но настроение у всех явно было неподходящее. Однако он нашел в себе силы и дал знак оркестру взять пару нот для привлечения внимания.
В этот момент Стафор в два шага преодолел разделяющее нас расстояние и опустился на одно колено. Я растерялась, не понимая, что происходит. Только и догадалась развеять иллюзию синего пламени, горящую все это время.
– Дорогая Тильда, – начал он уверенным голосом, – я умею учиться на своих ошибках, поэтому не буду ждать окончания бала, чтобы ты не сбежала от меня, как год назад, не оставив даже туфельки…
– Я оставила платье, – едва слышно напомнила я и только потом поняла, что рядом стоит мама.
От чувства неловкости чуть не втянула голову в плечи, а Тери только улыбнулся.
– Прошедший год стал для меня испытанием, которое я сам себе назначил. Я хотел во чтобы то ни стало доказать всем, всем им, – он сделал широкий жест рукой в сторону стоящих вокруг подиума гостей, которые и не думали расходиться, наслаждаясь новым представлением, затаив дыхание, – что вы невиновны. Суд вынес тогда несправедливый вердикт: вина Марлен Таллас не доказана. Этим и воспользовались злопыхатели, разрушив ее карьеру. Теперь же пусть все слышат – вы невиновны! Вы не имеете отношения к тому пожару.
У меня в горле встал ком, а глаза наполнились слезами. Он даже не представлял, как много для меня значили его слова. Как мучилась я все эти годы, без вины виноватая. Я закусила губу, чтобы сдержать эмоции.
– Как я и обещал, – продолжил Терье, – непревзойденная Марлен вернулась сегодня на сцену. А потому с чувством выполненных обязательств я спрашиваю у тебя, Тильда Иллюзори, согласна ли ты стать моей женой?
Достав из кармана красную бархатную коробочку, он открыл ее и протянул мне. На маленькой подушечке лежало великолепное кольцо: на широком узорном ободке два крыла держали красивый рубин.
Я бы соврала самой себе, если бы не призналась, что в глубине души ждала этого предложения. Я давно и безоговорочно любила Терье и хотела за него замуж. Он весь год очень красиво за мной ухаживал, но ни словом, ни даже взглядом не намекал на женитьбу. Боясь потерять его, я довольствовалась тем, что есть: его заботой, вниманием, взглядами, невинными касаниями, поцелуями… И вот теперь от неожиданности не могла произнести ни слова.
– Малышка, я люблю тебя, – прошептал он так, чтобы расслышала только я. – Выходи за меня.
Я забрала кольцо и, потянув Терье за руки, вынудила подняться с колен. Слова все еще давались с трудом, поэтому я крепко обняла своего мужчину за шею и тихонько на ушко ответила: «Да». Сильные руки тут же сомкнулись на талии и закружили меня. А потом, чуть отстранившись, этот невыносимый, невозможный, великолепный и самый любимый Терье Стафор впился в мои губы поцелуем.
Зал взорвался аплодисментами и поздравительными криками.
