Ингрид, лапочка, обстоятельно и с выражением прочла красивые, надо отметить почти каллиграфические буквы Трифона, и перед палаткой повисла тишина.
— То есть как, не будет выкупа? — спросил гильдеец справа от бургомистра. — Совсем?
— Конечно, — не стал юлить и набивать себе цену я. — Сеньоры, у нас война, но это не отменяет, что мы — соседи. И пусть вы вместо добрососедской почти бескровной войнушки начали войну «плохую», я всё же не демон во плоти, и не желаю ссориться с вами, чтобы наша вражда продолжалась ещё столетия. А потому никаких выкупов. Если война заканчивается — то заканчивается. Все пленные и заложники — возвращаются. С обеих сторон. Без всякого выкупа. Я отпускаю также всех захваченных возниц, всех наёмников. Правда, оружие не отдам — это трофей. Как и зерно. Но в остальном ваше имущество верну, включая беглых крестьян, если вы таковых у меня найдёте.
— Но как расценить пункт о торговой блокаде? — усмехнулся «скользкий». — Что значит «ввозная пошлина в размере четырёх пятых»?
— Значит что любой груз, едущий в Феррейрос, проезжающий по моим владениям, облагается дополнительным налогом в четырёхкратном размере от стоимости груза, — пояснил я. — Либо количество груза делится на пять частей, и четыре остаются у меня.
— Это неслыханный грабёж! — раздался голос одного из горожан сзади сеньоров, и поднялся поддерживающий гвалт.
— Это не грабёж, — я старался быть самой уравновешенностью. — Это ваша компенсация мне за понесённые мной расходы на эту войну. Я её не планировал, я готовил войска совсем для другого. Но благодаря вам не решил свои стратегические задачи, которые ставил, и более того, потерял много денег и жизней бойцов на эту бессмысленную войнушку. Кто мне будет за это платить?
Новый гвалт. Угу, договор подписан не будет — горожане не дадут его подписать бургомистру, даже если тот захочет. А тот не захочет. Жаль.
— Сеньоры! Сеньоры! — закричал я, перекрикивая это стадо. Тут стоящий за спиной Марко… Задудел сигнал «тревога». Мгновенно воцарилась тишина, а мои воины даже начали вытаскивать оружие из ножен и оглядываться.
— Так-то лучше, — усмехнулся я, делая за спиной пальцовку Марку из поднятого вверх пальца. — Сеньоры, ещё раз. Войну начали ВЫ. Выдвинув мне грабительские неприемлемые требования, что отягчается тем, что я добровольно, на свои, строил дорогу, от которой безопаснее жить будет всё королевство. А раз так — то вы и должны мне мои убытки оплатить.
Либо вы выплачиваете мне две тысячи солидов с рассрочкой на год, и мы забываем об этом инциденте, либо я ввожу такой вот налог, и вы выплачиваете мне две тысячи солидов равномерно в течение следующего года с каждым из ввозимых товаров. И даю слово, получив свои две тысячи, я отменяю чрезвычайную пошлину, что также прописал в пергаменте!
Пауза. Оглядеть притихшую публику. Я говорил, что рыцари — это гопстоперы. Я ошибся. Не только рыцари. Эта торгашня как бы не хуже честных рыцарей, грабящих тебя открыто, «крышуя» и собирая дань, которую заранее чётко озвучивают. Капиталисты не лучше, но действуют исподтишка. Жаль, что я ничего не могу изменить, а раз капитализм всё равно наступит — хочешь, не хочешь, а придётся быть его флагманом. И для начала возьму себе на вооружение всю грязь и подлость этого строя, чтобы сеньорам купцам тошно стало — им до меня расти и расти.
— Больше мне не нужно от вас ничего, — закончил я и победно усмехнулся. — Ни земли. Ни шахты. Ни ваши жизни. Вы должны мне деньги, и я хочу получить свой долг. И конфликт исчерпан. Нет? Значит воюем дальше. Ничего личного, просто бизнес. Но сразу предупреждаю, каждое моё следующее предложение мира будет хуже предыдущего. И чем дольше вы будете брыкаться и сопротивляться — тем хуже для вас самих. Я сказал — вы услышали.
— Король этого так не оставит! — Ещё одна реплика «из зала».
— Видите, как сильно я его боюсь! — весело воскликнул я, картинно оглядываясь. — Аж спина потом покрылась.
А теперь смешки за моей спиной. Ага, все знают мой страх перед монархом.
— Наверное, сейчас описаюсь от страха, — продолжал я, но вдруг посерьёзнел.
— Сеньоры, вы не поняли? Пуэбло — наш дом. Наша земля. Мы родились тут и выросли. Пусть король приходит — кто я такой, чтобы ему запрещать? Но унесут его от нас вперёд ногами. Платить же за всё, в том числе за короля и причинённые им разрушения, будете ВЫ! И никуда не денетесь.
А что касается ваших страшилок — мы знаем, как встречать незваных гостей, не верите — спросите у вашего наймита Хуго Смелого. Кто к нам с мечом придёт — тот от меча и погибнет, с недавних пор это девиз нашего графства.
Шум. Перешёптывания. Про то, как мы всю дорогу угощали наёмников стрелами, днём, ночью, вечером, утром, когда они ели и когда на яму ходили — горожане знают. Пленные сказали, связь с наёмниками была, и не только когда начался туман.
— Нам нужно подумать! — выдавил из себя сумрачный бургомистр. — Дай время до завтра.
— До завтра до рассвета, — не стал ерепениться я. — Если ответа не будет — считаю себя в продолжении состояния войны.
Когда сеньоры горожане, яростно споря и обсуждая, удалились, я подозвал к себе ждущих окончания переговоров в уголке плотников и управляющего.
— Сеньор Альварес, уважаемые, всё в силе. Стройматериалы должны быть подвезены сегодня, а завтра с рассветом вы должны начать собирать виселицы. Чтобы в полдень они были готовы. Справитесь?
* * *
— А вот так происходит распил глыб, — продолжал Дионисий экскурсию по промплощадке. На оной уже неплохо обученные крестьяне (условные крестьяне) под командованием явно опытных нездешних мастеров кромсали каменную глыбу-дурынду. Дурында весила, наверное, с тонну, хотя была небольшой. Полметра на метр и на полтора. Зачем только сюда тащили, это ж целая проблема — краны нужны, лошади, или там катки — как они её транспортируют? Материал я узнал — известняк. Белый камень. Но с тяжёлым серым отливом. Рабочие сверлили ручной дрелью ряд отверстий с частотой примерно сантиметр-два, после чего туда вставляли деревянные колышки, увеличивающиеся кверху, и аккуратно постукивали, стараясь углубить их равномерно по всему ряду, чтобы камень откололся как можно более правильной плитой. В другом месте плиту поменьше какой-то опытный чел с плечами в два меня в обхвате фигачил топором на длинной ручке, умело откусывая через два-три удара на следующий небольшие, но зато профессионально ровные плоские куски — хоть сейчас на дорогу укладывай без полировки. Тут опыт нужен колоссальный.
— Пока процесс идёт так себе, — продолжал управляющий виа, — ваши рабочие неумехи часто портят заготовки, а гильдейские переехали сюда ещё не все, чтобы везде успевать следить. Но если сравнить с тем, что я видел на каменоломнях… Успех налицо.
Мы бродили по площадке для подготовки камня на базе строительства у посёлка. Сзади нас возвышались в прямом смысле слова горы битой гальки и щебня — постоянно возят и возят с Холмов, сортируют, для засыпки в траншею. Со стороны тына посёлка (уже и тын поставили) пыхтели кузницы, подготавливающие для каменотёсов инструмент. Везде снуют люди: рабочие с инструментом и без, женщины с едой, дети с мехами с водой и вином для рабочих. Толкаются тележки с той или иной каменюкой. Суета, суета и ещё раз суета. В общем, нормальная промзона.
