— Я понимаю правильно, что беглые от нас, если мы не освободим свои крестьян и не переведём их на аренду, из графских земель выдаваться не будут? — спросил хмурый Серёга Рамос.
— Нет, — покачал я головой. — Но буду честен, себе я их также не оставлю, и автоматом свободы им не дам.
— Или Лимессия, из которой выдачи нет, или виа, или легион! — воскликнул Рохас. Себе под нос, но мы все слышали.
— Именно, Сигурд. Всё верно, я подписал этот указ, и уже отправил его королю… На ознакомление. — Усмехнулся, ибо указ этот мой подписан не будет. На что мне в общем глубоко плевать.
— Да, это честное заявление, граф. — А это не прекращал иронизировать Алонсо.
— Сеньоры, вы не понимаете ещё одной простой вещи, — решил я чуть задержаться и дать очередной ликбез. — Вот скажите, как получить с коровы максимальную прибыль? Почему-то все считают, что для этого её надо больше доить и меньше кормить. Почему — я не знаю, однако куда ни плюнь, все выдаивают из своих людей последнее. А зачем, блин?!
На самом деле человек, у которого ничего нет — опасен. Ибо ему нечего терять. Это экстремист, который ударит тебе в спину косой или серпом, если ты отвернёшься. Потому, что он тебя ненавидит, и, повторюсь, ему нечего терять.
А теперь представьте, что у человека что-то есть. Собственное уверенное хозяйство. Ремесло с мастерской и базой клиентов. У него есть скот, у него есть жена и дочка в хороших обновках, купленных на ярмарке, и они все это ценят. У него есть уверенность в будущем, что завтра его не поведут пороть на конюшню за какую-то фигню. А теперь скажите, ударит ли такой человек в спину? Или ему проще подчиниться своему графу или барону? Я думаю, что подчиниться проще, так как при внеплановом поборе ты потеряешь всего лишь что-то материальное, но останешься хозяином всего, что имел. У тебя останется ремесло, скот и собственность. А главное — твой статус в обществе, уважение. Тебе есть чем рисковать, вступая на тёмную дорожку, а значит может ну её нафиг?
Самый лучший, самый благодарный elektorat, сеньоры, то есть те, кто тебя кормит и одевает, подчиняясь твоим законам, это люди, у которых что-то есть. Не баснословно богатые купцы, у которых родина там, где живёт их семья, а именно такие вот уверенные середнячки. Они будут горой за тебя — ибо ты даёшь им жить нормально и всё перечисленное иметь. Эти люди с радостью возьмут оружие и пойдут воевать — защищать свой дом, мастерскую и семью. Они — опора любого умного графа и короля. Или барона. Вы должны сделать людей такими, и тогда сами избежите всех проблем с неповиновением и «голосованием ногами» недовольных.
— Кормить, blyad’, надо чаще, они и не улетят! — выдал я вердикт и понял, что хватит. Не осознают — их проблемы. — А кто не поймёт и будет жить по-старому, качая при этом свои права — попрошу на выход из графства, невзирая на заслуги и регалии. Жизнь дороже чужих понтов.
Снова взгляды в столешницу. Переваривают. И тут красивую точку поставил Вермунд:
— Сеньоры, Рикардо, раз мы не поехали смотреть на новые сталеплавильни, а не пойти ли нам не опробовать арбалеты? Мастера много сил на них потратили. Будет самое то. А на домницы завтра посмотрим.
— Заодно выберем, какие будут лучше для полевого боя для легиона, — продолжил идею Вольдемар. И я мысленно согласился, что принял правильное решение, назначив наставника ректором будущей академии, а на данном этапе — человеком, который будет мне делать из крестьяно-уголовнической толпы боевое спаянное братство пикинеров.
— Да-да! — подорвался Серёга Рамос. — Мы все, всё графство, уже столько наслышаны про эти арбалеты! — Конечно, пойдёмте.
— А в терму сходить? — скривился Алонсо. И тут ему не угодишь. — С дороги?
— К чёрту! Успеем! — принял за всех троих решение громила Рохас. — Я за арбалеты! А потом и помыться с красивыми девочками… Рикардо, у тебя же остались те замечательные сеньориты?..
* * *
— Соломон, твою за ногу! И ты только сейчас говоришь, что в замке представитель графа Мурсия? Прибывший обсудить вопросы военного сотрудничества?
Мы стояли посреди учебного стрельбища — поля, где тренируются замковые лучники, а с недавних пор и люди, испытывающие арбалеты. Это как правило мастеровые, исследующие ТТХ своих образцов. Сейчас тут всё было заточено под них.
Соломон опустил голову, что-то мямля.
— Астрид, а ты куда смотрела? — повернулся я к сестрёнке.
Сестрёнка не захотела на экскурсию в мастерские: «Чего я там не видела, я этими вот руками там всё поднимала», дулась за то, что устроил ночью и утром. Но на стрельбище побежала — за пять минут в охотничий костюм переоделась. Рекорд.
— Ричи, встречу с сеньором готовили. Но ты два с половиной месяца не был в замке, у тебя слишком много внеочередных дел, — развела руками она. — Потом бы переговорили — он всё равно в замке.
— Сеньор… Ваше сиятельство, — подал голос сам представитель. — Прошу, не сердитесь на своих людей. Дело в том, что вам неправильно представили информацию.
Я опал, решил не вызверяться и пока послушать. Сеньор воспрял и продолжил:
— Во-первых, я не представляю графа Мурсию. Я знаю, что вы с его сиятельством ведёте важные переговоры, но к ним не имею никакого отношения. Я — представитель бурга Мурсия, мы являемся королевским вассалом, и граф мало влияет на нашу политику.
А во-вторых, я прибыл инкогнито, так сказать осмотреться на месте. Потому и я не настаивал на немедленной встрече.
— Осматриваетесь, значит, — усмехнулся я. Кивок. — Ладно, убедили. Но, Соломон, чтобы больше такого не было! — погрозил я старому мастеру пальцем, на что тот кивнул, снисходительно улыбаясь. — Отойдём, сеньор?
Мы с северянином встали поодаль от общей группы. Подошли к одному из столов, которые вытаскивали «на воздух» слуги. Поскольку не собирались сегодня посещать стрельбище, готово ничего не было, и слуги лихорадочно приводили это место в надлежащий графской инспекции вид, но пока было мало что принесено.
Однако пара столов с образцами уже стояла, на них были разложены отдельные детали самых совершенных в этом мире машин смертоубийства. Перемешанные, как я и думал. Мы не стали ждать мастеров-сопроводителей и сами, вдвоём, начали собирать по одному экземпляру каждый, самостоятельно находя на столе комплектующие. Оказалось не так сложно, чуть сложнее лего, за пару минут оба справились, хотя в конструкции были предусмотрены хитрые пазы, втулки и шипы, чтобы детали могли стать только лишь в предназначенное место и никуда более. Эти втулки и шипы на самом деле и помогли определить, что к тому или иному ложу подходит не та, а вот эта детали, и не перепутать. Теперь натяжение тетивы… Круто, чо! Мне понравилось. У сеньора арбалет получился с лебёдкой, у меня с рычагом, кажется, в какой-то книжке его называли «краникен». Но тут — просто «рычаг», как подсказывала память Ричи, без преподвыподвертов.
— Значит вы не от графа, — начал беседу я, вскидывая агрегат, пытаясь прицелиться. Мишень была в пятидесяти метрах, за ней почти на одной линии, но чуть в стороне, ещё одна, метрах в семидесяти, и последняя метрах в ста. Логично, сто метров — примерно на столько били арбалеты и в нашем мире.
