— Тогда он будет цеплять за рога, за тетиву… — начал было Тихон, но я вскинул руку:
— Тихон, стоп! Ты думаешь как все. А ты подумай, как сделать, чтобы не мешал, но не как думают все мастера в округе, а как мастер из графства Пуэбло? Как пограничник? Всё же соглашусь, мысль здравая, более лёгкий натяг взводишь быстрее. Там грань очень тонкая. Особенно с учётом, что арбалет небольшой, а дальнобойность нужна приличная.
— Итак! — Мастер Соломон взял дощечку с писчей тканью, положил на один из столов, слуги рядом подсвечивали ему фонарём. — Итак, записываю. Полевой арбалет. Рога — оставить сталь. Она дешевле кости в разы, а нам нужна низкая стоимость. Кость даёт дальность, но сильно дороже. Граф, принимаешь?
— Подтверждаю, — кивнул я. Вот она, как выглядит госприёмка в минобороны дремучего века.
— Далее, укрепить соединение ложа и рогов. Доработать механизм спуска тетивы. Увеличить рычаг, но чтобы не мешал конструкции. Ответственный — мастер Тихон.
Тихон обречённо выдохнул, но я видел, он на волне, и рад, что перед ним поставлена сложная задача. Такие технари кайф получают от процесса их решения. И чем задача сложнее — тем больше кайф.
— Согласен. Думайте, орлы, — дал «одобрямс» я. Соломон старательно записал. После чего вскинул голову:
— Ваше сиятельство, а как назовём этот прототип? В смысле не прототип, а серийный арбалет? Который будет для легиона выпускаться?
— А обязательно его называть? — не понял я.
— Как корабль назовёшь — так он и будет плавать! — поддел бывший абордажник Йорик. С весёлой иронией.
— Вашсиятельство, мы на рынок будем с этим механизмом выходить. — А это дипломатичный Рохелео. — Надо создать товарную марку, о которой все знают. Что это — из нашего графства. Как знак гильдии, пусть у нас пока нет гильдии.
«Нашего графства». Я с этого оборота довольно ухмыльнулся. Рохелео мой с потрохами, получил я надёжного магистрата. Возможно, благодаря дурости герцога Картагены и неспособности его жены защитить протеже, но получил же! Кстати, недоработка по гильдии. Фактически она у нас есть. Просто нет правил и устава.
— Товарный знак, — поправил я — тут такого термина в полном смысле слова не было, но местные понимали о чём речь. — Или торговая марка.
— Она самая, марка. — Согласный кивок.
— Ну так что? — поторопил Соломон, разбрызгивая чернила с пера вокруг.
— Astrum. — Долго я не думал. Посмотрел на сестрёнку и всё понял. — Эта модель будет называться Astrum, то есть Звезда.
В местном «Звезда» звучит как «Эстрелла». Слово «Аструм» тут знают, память древней империи, но почти не используют. А ещё есть другой синоним, «Стелла». Его тоже используют, но в основном в научных трактатах и в общении среди «образованной» знати. Однако сейчас все прекрасно поняли о чём и о ком я.
Да, прозвучало символичненько. Начались переглядывания и перешёптывания. Всеобщее недоумение с центром притяжения всех глаз на одной растерянной рыжей эстреллочке нашей компании. Наконец Вермунд, как минобороны, взял слово, осторожно заметив:
— Рикардо, это — арбалет. И он будет самой совершенной машиной для убийства нашего времени. Нехорошо называть оружие женским именем, не принято так.
— Да ладно, Вермунд, кто это сказал? — весело парировал я. — Это МАШИНА. А машина — женский род. Всё честно. К тому же называться будет на латыни, что тем более не критично. Да, раз торговая марка — то на каждом экземпляре нужно вырезать или выдавить это слово, в правильном написании: «Astrum». Какими-нибудь вычурными, но понятными загогулинами. И именно так, на языке древней империи.
А ещё я не приемлю других названий потому, что появление данной машины обязано существованию одной яркой огненной звёздочке на нашем небосводе, — поднял мордаху вверх, как бы сбивая центр внимания, хотя кого пытаюсь обмануть? Все всё поняли правильно. — Эта звезда засияла и спасла жизнь вашему покорному слуге. И, засияв, принесла в этот мир нечто, от чего он не будет прежним. Я о том, сеньоры, что мы отобьёмся от степняков. Не знаю, какой ценой. Не знаю, во что нам это встанет. Но мы однозначно сможем защитить себя. А защитив, обезопасив свои границы, мы пойдём дальше. Не будем сидеть в тараканнике Альмерии, грызясь с тамошними феодалами за место у корыта власти, а двинемся на юг, прорубим окно в океан и начнём захватывать у орков земли. Сами. Себе. Потому, что никто кроме нас. Per aspera ad astra, через тернии к звёздам, и мы пройдём этот путь.
Воодушевление. Недоумение, особенно среди баронов, но воодушевление же. Народ я морально поднял, это хорошо.
— И всё это благодаря одной единственной вовремя засиявшей звёздочке. — Переместил взгляд на Астрёныша, густо покрасневшую и опустившую глаза в землю. — Маленькой и скромной в масштабах небосвода, но такова воля божья. И Давид может завалить Голиафа, и маленькая Астра — изменить ход истории. И, считаю, это имя достойно того, чтобы им назвали самый тиражируемый и опасный агрегат современности. Не находите?
Первым поправил челюсть Вермунд. Крякнул, выдавил:
— Ричи, всё понятно, вопросов нет. — Воздел руки в отрицающем жесте. — Тогда разреши второй вопрос? Завтра-послезавтра, возможно, после твоего отъезда под Феррейрос, мы доработаем и примем и крепостной вариант. Его как назовёшь? Сразу скажи, чтобы мы потом в себя долго не приходили.
Робкие слова поддержки в задних рядах — да уж, ошалели сеньоры от моего спитча про океан и звёзды. И центровой я сделал сестрёнку, она теперь флаг этого расширения, этой экспансии… Будет.
— Ну, единственное название, какое хотел — назвал, — расплылся я в улыбке. — По крепостному давайте подумаем вместе. У кого какие предложения?
— Грустный орк, — произнесла «звезда». Стояла с влажными щеками, сдерживалась из последних сил, чтобы не заплакать и не убежать от волнения, супруг вцепился в её локоть, поддерживая морально, но и с ним я поражался её выдержке. — Рикардо, как будет это название на языке древней империи?
Я пожал плечами — Рома латынь не знал.
— Может быть «Tristis Orcus»?
— Как-как пишется, вашсиятельство?.. — подсуетился с фонарём и дощечкой Соломон. Повторил ему по буквам.
— А почему так? — это я у Астрид, когда мастер старательно записал.
— Ты говорил, что задача этого арбалета — сделать так, чтобы орки, то есть степняки, загрустили. — Она улыбнулась. Сквозь влажные глаза эта улыбка смотрелась очень мило. Кажется, да, говорил. — Грустный орк, которого заставил грустить наш арбалет, нападает не так активно, как здоровый и сильный. Его легче победить, легче убить и отбить нападение. Вот и…
— Было дело, помню такое! — А это Вольдемар. — Говорил ты такое, воспитанничек.
— И я! — расплылся в улыбке Вермунд. — И я припоминаю.
— И мы помним, — поправил жидкую бородёнку Тихон. — Всё, сиятельство, название дали. Арбалет будет. Справный, суровый арбалет! Надеюсь, мы заставим это отродье дьявола грустить так грустить!
