— Сядь и говори спокойно, чтоб было понятно. Или получишь в ухо, — тихо и размеренно предупредил я.
От такого тона, похожего на ледяной душ, квестор чуть пришёл в себя. Присел. Но продолжал сиять, как Альтаир, ничего не замечая.
— Голубь от Эстер, — произнёс, наконец, не пряча довольную улыбку. — Точнее от моего человека, поехавшего с нею, но в данный момент это одно и то же.
— И что там? — Я старался быть самим хладнокровием, но внутри ёкнуло. Неужели? Новый прорыв после всего уже переданного людьми Эстер по договорённостям? Но что именно они приняли сейчас, что такой кипишь — Ансельмо так просто из колеи не выбить, после попадания в крепостные он калач тёртый. А мы им понаписали много всего, много разных предложений.
— Они согласились отгружать груз взаимозачётом! — чуть не закричал мой министр. — То есть если грубо, — это он повернул голову ко второму нашему финансисту, Рохелео, которого я, подумав, тоже допустил к столу. — Если грубо, в нашем новом порту на Белой будут сидеть королевские мытари и собирать налог на всё, что грузится на корабли. Точно такие же будут сидеть в Сан-Педро в Мурсии, переписывая их грузы. И поскольку ни мы ничего платить северянам не будем, ни они нам…
— Это называется бартер. Товарный обмен. Баш на баш, — пояснил я для всех. Рохелео понимающе кивнул.
— Вот-вот, — продолжил Ансельмо, чуть сбитый с мысли. — Бартер. И мы, значит, раз денег нет, все-все пошлины фиксируем, а платит потом за всё граф разом. Сразу везёт в казну одной суммой. Граф де Рекс месяц назад от имени короля подтвердил, что они так согласны.
— Это касается только графского добра, правильно понимаю? — въехал Рохелео и просиял. — А в новом порту ещё долго главным товарным потоком будет наше добро, купцы позже подтянутся.
— Именно, друг мой! — отсалютовал я косточкой.
— А платить вы казне будете… Из той суммы, что король… То есть всё королевство собирает на содержание Лимеса. Так? Оставляя золото в Пуэбло, и не думая возить его по таким опасным дорогам?
— Приятно беседовать с умными людьми. — Он меня не разочаровал.
— А теперь ещё и Мурсия… Стоп. Они отдают платить свои пошлины нам! — и тут догадался Рохелео. — То есть… А как? — Недоумение.
— Я ВЫКУПАЮ у него долг перед казной, — пояснил я схему, придуманную, к сожалению не мной, погруженным тогда в тонкости устройства шестерёнок и мельниц, а Ансельмо. — Без дисконта, то есть один к одному. И Ансельмо сейчас пошлёт в Мурсию доверенного человека, который подпишет там все пергаменты, после чего на обратном пути завезёт их в королевскую канцелярию на ознакомление и утверждение. — Представил себе, как оху… Удивится де Рекс и как разозлится король, но так им и надо. — И мы вычитаем из этой суммы оба долга наших графств. Но в связи с тем, что у нас товарный обмен, сумму этого выкупленного долга Мурсия поставляет также, товаром, что нам и надо — нам нужно всего и поболее, и чем бесплатнее — тем лучше. Лес, дрова, уголь, железо. Ну и свекла, но я похоже погорячился, мы и так скупили на корню весь будущий урожай, а новые площади расширять — время надо.
— Свекла это хорошо… — потянула Астрид, расплывшись в блаженной улыбке. — Мне очень понравился сладкий компот. Брат, давай им всех наших соседей угостим? На пир позовём?
— Успеем, — отмахнулся я. — Ты тут без меня главная — ты и угощай. А пир только после войны — делу время.
М-да, с карамелью и правда не рассчитал. Пока её распробуют, пока наладится массовый сбыт, пройдёт время. Потому у нас только одна мастерская и пыхтит, и объёмы далеко не те, что мечталось. Всё же зерновая афёра ничем не перекроется, никакими потоками, примем это как данность. Но есть и хорошая новость — настоящий бизнес начнётся только в следующем году, а к тому моменту мы уже обкатаем технологию и оборудование, и выставим на рынок столько сахара, что никакая конкуренция года два не будет страшна.
А что касается пошлин на товар за пошлины на товар, то они будут платиться уже в следующем году, со следующей суммы лимесных денег. А это другой разговор.
— М-да! — крякнул Рохелео. — Ну вы тут в Пуэбло и фантазёры. Тогда получается нам плевать, что король не даст эти две тысячи солидов? Смысл в этом? Ай, хитро-то как!
— Если наторгуем на них — скорее всего, — закивал продолжающий сиять Ансельмо.
— Наторгуем. — Я противно улыбнулся. — Мы ещё и с Валенсией, и с Таррагоной торговать будем. И проекты есть по пеньке для Картагены. Там объёмы будь здоров вырисовываются.
— Но как мы тогда сможем говорить всем, что нам не дают денег, если они… Пойдут зачётом нам же, и по сути нам их дадут товарами из графства Мурсия и других северян? — напрягся Рохелео. И был чёрт возми прав. Не выйдет больше бедного овца на королевском совете корчить. А туда придётся ехать осенью. И отвечать за базар, в частности за вольное обращение с беглыми и их освобождение.
— Информационная война, — выдал я умный термин. — Что-нибудь придумаем. Для всех это просто торговля, товарообмен, мало кто понимает полностью, как оно устроено. И тем более не все будут в курсе истинных договорённостей. Да и… Не факт, что всё срастется на самом деле, это лишь наши хотелки, как sfericheskiykon’ v vacuume. Карлос Шестой та ещё сука, а де Рекс — опытный противник, не надо его недооценивать. Пока это проект, план, так к нему и относитесь.
— Ваше сиятельство, писчие. — А это пришёл один из помощников канцлера, протягивая перья, «неразливайку» и пергаменты с черновиками.
— Молодец, свободен. Адольфо, садись на свободное место, — указал я на торец стола. — Пиши. Да можешь пока черновик — возьми лёгкую ткань, на пергамент потом перепишешь.
Почему-то до лёгкой ткани тут додумались, какую не жалко, чтобы писать и стирать, в смысле как бельё стирать, и чернила в мыле отходят. А вот с бумагой облом. Как же, блин, её делают-то? Ну хоть примерно знать что надо с грёбанными опилками сотворить, чтобы получилась хрень, на которой можно нормально и недорого писать. Тут делопроизводство состояние стоит.
Итак, письмо. Я задумался, нахмурился. Война — дело серьёзное, на войне главное — надёжный железобетонный обоснуй, почему ты «идёшь на вы». Без обоснуя даже на территорию соседа не вломишься. А тут церкви войну объявлять! Единственной силе, сплачивающей человеков, не дающей им перегрызть горло друг другу. Надо дать понять церкви, что меня напрягает, что она действует на стороне Альмерии, но при этом дать возможность отыграть — дескать, если не будете участвовать в травле — договоримся. А будете — то и я не лыком шит, и я могу укусить. Не так больно в масштабах человечества, но обидно.
И правда, как выступать с предложениями на том же королевском совете, если для всех я ничтожество, у которого забрали оба работавших в графстве диоцеза, а главный, в Пуэбло, открывать и не думают? Тот, что за Кривым Ручьём фактически не мой — там рулит виконт Атараиско, слишком самовольный, чтобы считаться графским человеком, и слишком слабый без поддержки знати королевства, и одновременно от знати отдалённый моей территорией, а потому для всех неопасный.
