— Хлопок. Алькантара, — напомнил я. — Хавьер Томбо — наш совладелец. Конопля — гильдия канатных мастеров Картагены. Они скоро сами выйдут на связь. Прокопий, дальше сам, не заставляй меня сомневаться в твоей компетентности.
— Но хлопок нам придётся ЗАКУПАТЬ! — последнее слово он произнёс с ужасом, словно матерное, чем вызвал у меня улыбку, а кое у кого и лёгкий смех. Я подался вперёд и парировал:
— Зато мы будем ткани из него ПРОДАВАТЬ! А теперь посчитай разницу в стоимости?
— Но доставка… Логистика… — Он «завис». — А что, твоё сиятельство, ежели подойти к проблеме иначе, что нам надо людей кормить, и мы эти расходы на себестоимость ткани переложим… А ежели ещё и колёса Тихона по всем рекам и ручьям поставим… — Пауза. — А ведь отобьётся, твоё сиятельство! — довольно, как ребёнок, воскликнул он.
— А ещё мы Алькантару к себе привяжем, — произнёс… Мерида. Вот кто-кто, а этот жук уже почувствовал запах денег, что на этом можно нажиться, но пока не понял, как использовать лично для себя. Чуть позже обрадую его, что нашёл и для него проект.
— Ага, — кивнул я. — Им хорошо — гарантированный сбыт. Постоянные партнёры — это всегда хорошо. А значит и мы какие-то свои товары туда со льготами повезём.
— Но у нас с ними… Натянутые отношения. — А это осторожный дедушка Ковильяна.
— И что? — Я пожал плечами. — Отношения — отношениями. А дело — делом. Не путайте личные отношения и деньги.
Все замолчали, переваривая последнее моё высказывание. Купцам его было понять проще, но вот у благородных кукуху от таких откровений рвало. Впрочем, то ли ещё будет.
— Третий способ, — продолжил меж тем я, — это переселиться в Лимессию.
— Племяш! — протестующе воскликнул дядюшка, но я вздёрнул ладонь в останавливающем жесте.
— Дядюшка, потом! Отдельно! Всё расскажу! Пока просто слушай! — И снова ко всем. — Третий способ — жить в Лимессии. Из Лимессии выдачи нет! Это третий наш с вами конкурент, сеньор Альварес. Вот и будем биться за «мясо» друг с другом.
И ещё, сеньоры, прошу учесть во всех будущих раскладах. Крестьяне — это собственность владетелей. Мы не можем просто так взять и дать им свободу. Своим — можем, что я и сделал, и всем советую поступить также. Но если начнём укрывать у себя всех беглых — получим объединённый поход против нас всего королевства. А потому люди должны знать, что да, у нас условия мягкие, но ради свободы им придётся работать. Пахать, как проклятым. И только после в их жизни будет счастье. Мы не выдаём беглых, но только из этих трёх категорий. Всех же остальных — легату, и пусть разбирается возвратом к хозяевам.
К чему я это говорю? А к тому, что точно знаю, в графстве осело множество беглых. Особенно в городах, у ремесленников, в качестве рабсилы. Согласую со своим новым претором этот момент, и он сделает облаву, прочешет всё графство. После чего мы либо будем выдавать беглых, либо загонять, — постучал по столу, — на работы или в армию. Четвёртого пути для свободы больше нет. Мы должны соблюдать законы государства, сеньоры! — пафосно закончил я.
— Ага, после того, как нагло ввинтили в них шахтный бур, — весело пробормотал Йорик, но его все услышали.
— Нарушать законы — это искусство, сеньоры! — снова поднял я палец вверх. — Не надо прятать, скрывать что-то. Надо положить это на самое видное место и убедить окружающих, что так и должно быть. И заплатить за это, честно, но только согласно установленной тобой же таксе.
Я не собираюсь нарушать королевские законы, сеньоры. И вас всячески от такого опрометчивого шага удерживаю. — Снова взгляд на Йорика. Половину пути от Картагены доказывал ему, что наш порт должен ЧЕСТНО платить всё, что положено. Включая налог на контрабанду. И будет нам в жизни счастье. Тур не выдержал взгляда и отвернулся. Ладно, потом продолжим. Всё равно за ним нужен глаз да глаз.
— Король не одобрит… Освобождение беглых, — отстранённо заметил Дионисий. — Никакое: ни первое, ни второе, ни третье.
Я пожал плечами.
— Тогда пусть даёт людей. Да хотя бы кандальников. Со всего королевства. Тысяч десять-двадцать. Даст — молодец. Если у него нету, или ему нужнее — пусть разрешает. Один фиг, они УЖЕ убежали, и никогда к хозяевам не вернутся. А так поработают на благо человечества — ради всеобщей безопасности. Сеньоры, этот вопрос я буду обсуждать не с вами, он за пределами вашей юрисдикции, — прекратил я всякие прения, ибо и правда не по чину мои магистраты замахнулись. Ещё проверю, что Эстебан на#уевертил.
С последним высказыванием все дружно согласились, старательно закивав, а во взгляде Прокопия даже проскочило облегчение.
— И второй момент по беглым! — остановил я всех, ибо народ почувствовал, что предварительное заседание по виа подходит к концу. — Сеньоры, запомните. Мы находимся в состоянии войны с Картагеникой.
Пауза. Перешёптывания. Я вновь переглянулся с Йориком, который, нахал, предвкушающе улыбнулся. Ага, как будущий ярл, предводитель викингов, которые будут терроризировать это некогда самое богатое герцогство королевства, превращая его в не самое богатое. — А потому беглых из Картагеники — НЕ ВЫДАЁМ!!! Вообще. В принципе.
— Это… Опасно, Ричи. — осторожно заметил мудрый Алькатрас.
— Так надо, дядька Доминик. Мы уже всё обдумали с с сеньорами Туром и Тихой Смертью, там будет совсем другая война. Не ваша. И нам эта война нужна, ибо Картагена не отдаст нам свой хлопок, свою коноплю и канаты, и свои пикодельные мастерские тоже, просто так. Нам нужно «отжимать» у них рынок, и другого способа я не знаю.
И снова все задумались. Вот и хорошо, пусть думают. А я тем временем закрыл заседание:
— В общем, сеньоры, вы всё услышали. Работаем. Сеньоры бароны, дядюшка, останьтесь, обсудим военное положение на текущий момент.
* * *
— Здравствуйте-здравствуйте, уважаемые!
Крестьян орлы согнали со всей деревни на «лобное место» — центр укреплённого поселения. Небольшая площадь перед домом старосты.
Когда-то (до осады) это была благополучная и даже богатая деревня. Как и пять других в округе. Но у нас война с Феррейросом, а эти деревни принадлежат городу. Город богатый, основной доход получает от добычи железа, и выкачивать последнее из крестьян хозяевам города не было необходимости. Но теперь тут обосновалось четыре сотни вооружённых людей у которых чуть меньше тысячи лошадей. Вопрос, что будут делать эти люди и эти лошади с крестьянами, при условии, что они ведут с хозяевами крестьян войну?
Разумеется, их первым делом ограбили. Забрали всё, что можно съесть и чем накормить скотину. Зерно, овёс, сено — всё. А на поля, где уже засеяна пшеница, выгнали пастись свои огромные табуны — урожая в этом году не будет. Бароны следили, чтобы у крестьян не забрали последнее, чтобы с голоду не подохли тут все, то есть всякие овощи и огороды не тронули. Но вот скотину забрали всю. На мясо, да. Ибо это скотина города Феррейроса. Как и двуногая скотина. А ещё следствие — всех баб, какие есть, любого возраста, баронские солдаты давно перещупали, во всех шести деревнях, и оттрахали по самое не балуй. И сейчас воины знают куда ехать, если хочется. Ибо это женщины — собственность Феррейоса, с которым идёт война. И сделать ничего нельзя — законы войны.
